Зачем некоему весьма почтенному еврею, имевшему какой-то свой хороший гешефт и высокое положение в Иудее, вдруг понадобилось бы так подставляться? Зачем он, пусть даже будучи тайным сторонником Иисуса, но, вместе с тем, будучи и именитым членом Синедриона (того самого, что официально осудил Иисуса на смерть!), вдруг столь явно и недвусмысленно раскрывает свои симпатии к осужденному? Причем действием, которое уже ровно ничем самому Иисусу помочь не может? Ведь, согласно официальной христианской версии, Иисус на кресте умер-то по-настоящему!

К тому же, Иосиф не только саморазоблачился, как сторонник преступника, но и навлек на себя очень серьезное ритуальное осквернение: он общался с язычником Пилатом, а потом еще и прикасался к мертвому телу, причем к телу того, кто был осужден высшим религиозным судом, как богохульник и самозванец!

Всем этим Иосиф однозначно обрекал себя на полное разрушение всей своей жизни! Разумеется, он с позором должен был быть изгнан из Синедриона, а то еще и побит камнями, как отступник. Но даже если жизнь ему и сохранили бы, он точно потерял бы весь свой гешефт в Иудее, поскольку никто из иудеев уже не имел бы с ним никакого дела. Одним словом, он и члены его семьи превращались в полнейших изгоев, все потерявшими и подвергающихся стопроцентной общественной обструкции, и все это ради чего — ради того, чтобы просто по-человечески похоронить кого-то?!.

Вдумаемся еще раз: полностью разрушить жизнь свою и своей семьи только ради того, чтобы похоронить, пусть даже и очень уважаемого тобой, человека?!. Сказать, что это все более чем странно — это просто ничего не сказать!

Однако, что еще более странно, ни о каких такого рода последствиях ни в одном тексте нет ни слова. И это несмотря на то, что эти последствия не могли не наступить, и скрывать их евангелистам не было никакого смысла — ведь, в этом случае, Иосиф Аримафейский становился, пожалуй, первым мучеником за веру в Иисуса Христа!

Но нет в Евангелиях такого мученика за веру, и это может означать только одно — Иосифу все это каким-то образом сошло с рук. Но каким же образом это могло произойти? В рамках официальной церковной версии — никаким. Зато и неожиданное появление этого действующего лица, и все его действия, и последующее полнейшее исчезновение, просто великолепно вписываются в концепцию «Плана Пилата»!

Так, только в рамках этой концепции становится понятно, почему вопрос о том, как поступить с телом распятого преступника, решался на уровне высшего регионального представителя Римского императора — прокуратора Иудеи Понтия Пилата. Ведь если бы это не его собственный план исполнялся тем жарким вечером под его же личным руководством и контролем, давно уже Пилат отдыхал бы в теплом бассейне с чашей хорошего вина, даже и думать не думая ни о каких казненных иудейских голодранцах! И, уж тем более, не утруждая себя приемом посетителей с такими «важными вопросами», как вопрос о том, как поступить с их трупами. Прокуратору ли римской провинции эти вопросы решать, или тут и простой центурион из охранения справится совершенно самостоятельно, ничем не утруждая высшее начальство?

Да и Иосифу, уж если ему так приспичило, зачем нужно было «светиться» у Пилата, навлекая на себя обвинения в том, что этим визитом к язычнику он себя осквернил, плюс, как минимум, косые взгляды коллег по Синедриону за подозрительно близкие отношения с главой римских оккупантов? Будучи состоятельным человеком, он мог бы, уж если на то пошло, без малейшего затруднения, за скромную мзду тому самому центуриону, решить абсолютно все вопросы с любым желаемым ему телом на любом из крестов. Солдатам центуриона все равно надо было возиться с ними, снимая с крестов и куда-нибудь оттаскивая, а тут человек предлагает избавить их от лишних хлопот хотя бы с одним из трупов, да еще и денег дает. Все было б решено вмиг, как говорится, «без шуму и пыли», причем Иосифу даже не надо было самому и подходить — хватило бы и слуги с деньгами…

Но нет, все четыре Евангелия в один голос утверждают, что Иосиф Аримафейский, проигнорировав простейшее и логичное, лично сам пришел на Голгофу за телом Иисуса, заполучив на это санкции ни кого иного, как лично самого Пилата. Он был отчаянным психом, этот Иосиф? Или он был просто частью большой игры римского наместника?

А тот факт, что глубоким вечером этот римский наместник, эквит Понтий Пилат, как уже отмечалось, не отдыхает с наслаждением от проблем уходящего дня, а продолжает лично участвовать в судьбе того, до кого ему уже не должно было быть никакого дела — он о чем говорит? Не о том ли, что вовсе не отдыхал Пилат тем вечером, а продолжал держать в своих руках все нити происходящего с Иисусом, лично всем руководя, во исполнение своего плана по его спасению, через тонкую и точную инсценировку его казни?..

И в полном соответствии с этим планом, Иосиф Аримафейский, придя, разумеется, не один, а со своими слугами, велит им аккуратно отвязать Иисуса, аккуратно завернуть его обнаженное тело в льняное покрывало и отнести в заранее им приготовленное место. Там, как уже говорилось, в свежевысеченной в скале небольшой пещере, у соответствующих специалистов была целая ночь и весь следующий день для того, чтобы провести весь необходимый комплекс реанимационных мероприятий, выводя Иисуса из состояния, как сегодня сказали бы, искусственной медикаментозной комы.

Сам же Иосиф Аримафейский, исполнив свою миссию, навсегда исчезает из Иерусалима и из новозаветных повествований. И вскорости, надо полагать, где-то на огромных просторах великой Римской Империи, в каком-нибудь красивом античном городе, появляется никому там до этого не известный состоятельный римский гражданин, о чьей дальнейшей судьбе мы вряд ли что-либо когда-либо узнаем. Впрочем, трудно сказать наверняка — может он и оставил еще какой-то след в истории, но оставшись в ней уже под другим именем…

Но вернемся в Иерусалим. После того, как реанимация успешно завершилась, Иисуса перевели в какое-то тайное убежище, а возле высеченной в скале гробницы оставили одного или двух человек, дожидаться женщин, которые, спустя субботний день покоя, должны были прийти, чтобы совершить обряд погребения. Женщины, как мы знаем, пришли и стали первыми, кто узнал о том, что Иисус, кого они считали мертвым, на самом деле жив.

А далее последовала череда событий, описанная во всех Евангелиях, мягко говоря, по-разному. В Евангелии от Марка она была описана как-то так, что церковным цензорам IV века пришлось ее полностью вымарать. В