Дэриэн стиснул зубы:

– Джэд ошибся, назвав тебя человеком! Люди не ищут причин, они поступают так, как велит им сердце! Может, это неразумно и неправильно, но если что-то и оправдывает наше существование, так только это!

Тор вздохнул – словно холодный ветер ворвался в раскалённый воздух Одигер:

– Синеглазый следовал своей судьбе. Если бы не он, не стало бы ни Саора, ни Земли, ни Мариника… Его предназначением было сохранить жизнь пяти мирам, отдав взамен свою. Ни у него, ни у меня не было выбора. Он это понимал… и ничего от меня не требовал.

– А что ты хотел, чтоб он у тебя попросил?! – дёрнулся юноша. – Жизни?!!

От резкого толчка из кармана его рубашки выпал и покатился яркий сиреневый огонёк. Принц вздрогнул и поднял его с пыльной земли – средних размеров переливающийся кристалл с десятью чёткими гранями.

Принц зажмурился. Он слишком хорошо понимал, что держит в руке, слишком ясно – кто положил его, последний отчёт короля Саора перед своим миром.

Джэд знал, что погибнет. И хотел сказать что-то очень важное этой ночью, только он не дослушал, уснул… Синеглазый видел свой путь, и прошёл его, не дрогнув, не изменив себе, в последнюю минуту заботясь только о нём, Дэрэке…

– Ты хорошо его знал, – выдохнул юноша. – Джэд ничего и никогда не попросил бы для себя. Джэд, мой Джэд, такой непреклонный и гордый… Ты предвидел опасность, но не захотел гибнуть сам. Ты выбрал одарённого ребёнка, скрыл от всех его способности, воспитал так, как было тебе удобно, и хладнокровно готовил к тому, что должно было произойти. Когда ты убедился, что он пожертвует собой вместо тебя, ты бросил его. Для тебя он ничего не значил. Он был орудием в твоих руках! Другими жертвовать легко. Особенно оправдывая это соображениями высшего порядка! Теперь понятно, почему ты был так жесток с ним: позволил вступить в Поединок уверенным, что умрёт, скрыл правду об Эльгер…

– Что ты знаешь о жестокости?! – Тор шагнул к нему, его ладонь коснулась щеки Джэда, его сжатых губ, навсегда опущенных ресниц. – Что ты вообще знаешь! Ты был с ним краткие полгода, а я ждал его всю жизнь, всю свою долгую жизнь – две тысячи лет одиночества! Неужели ты думаешь, что я не отдал бы жизнь за него, если бы был способен на то, что и он?! Если б обладал его силой?! Что ты знаешь обо мне и о нём – ты, зовущий его братом?!

Распрямившись, он резко откинул капюшон, и Дэрэк вскрикнул. Та же синева ни с чем не сравнимых изумительных глаз, горящих огнём на чеканном, суровом лице. Бронзовая кожа и водопад смоляных волос…

Точная копия – с поправкой на две тысячи лет.

– Это иллюзия? – вновь обретя речь, с трудом выговорил юноша.

– Нет. Это мой облик – истинный облик, который не видел никто, включая Лагира.

– Но тогда… Кто такой Джэд?!

Он усмехнулся – до того похоже, что Дэрэк вынужден был отвернуться, чтобы справиться с болью.

– Что даст тебе мой ответ на твой вопрос? Что в ваших отношениях изменится от того, что я отвечу? Ты будешь по-другому оценивать его? Или меньше оплакивать?!

– Даже если ты скажешь, что Джэд, сын Аргена и Зэльтэн, покоится на скромном земном кладбище, а тот, кто носил его имя – скоуни, созданное тобой, я не перестану…

Он замер – и замер Тор. Слово, что рвалось с его губ, было столь велико, что он помедлил, убеждаясь, что иного нет.

– Любить его…

Теперь, произнеся это вслух, он имел полное право сжимать его в объятьях, истекать невидимой кровью и уйти вместе с ним к звёздам.

Вчера бы разобраться в себе и сказать! Может, он не стал бы жертвовать собой…

Скоуни? Да плевать! Иногда и скоуни, подобно Тэнгу, обретали душу…

– Да, мне безразлично, кто он! Понял, Хранитель?! Он – мой Синеглазый! Человек, что пришёл за мной на Землю… Что оберегал меня до последнего вздоха… Будь ты проклят! Мне всё равно, что ты лгал Саору! Он никогда не лгал мне…

Даже не зная правды.

– Принц Дэр, – отчётливо выделил Тор, – Хранитель Саора не лжёт. Ты можешь обвинять меня во многом, но только не в этом. А правда… Правда в том, что я сам не знаю, кто такой Синеглазый!

Что я мог сказать Саору?!

Он в равной степени сын Аргена и мой. Тот, кого воскресили мои отчаяние и ужас. Кому я вернул жизнь, не имея на это права.

Зэльтэн не ошиблась. Сын её умер на Земле, а вместе с ним угасла надежда уберечь Саор от вражды. Он лежал мёртвый, а впереди я видел хаос, войны и кровь, Лекста и Рэга, воюющих друг с другом. Только одна жизнь могла всё изменить – хрупкая жизнь ребёнка…

Я вернул его! Вернул – и не жалею, какое бы наказание ни ожидало меня! Но, когда он ожил, это был не тот мальчик, что прежде. Чтобы вытащить его из тьмы, я отдал часть своей крови – что ж удивительного в том, что он стал похож на меня больше, чем на своих отца и мать?! Если родители – это те, что даруют жизнь своему ребёнку, разве я не поступил так же?! Он – моё преступление и моя гордость! В нём моя кровь, мой дух! Моя сила зажгла синеву в его глазах! Но его собственная сила, невиданная, невероятная, дана была ему не мной… Она превосходила всё, что я мог бы дать ему, более того, она была тайной для меня, она спала пятнадцать лет, и я не подозревал о ней! До сих пор я не ведаю, откуда она и чьим сыном должен называться Синеглазый, но он не скоуни, нет! Будь это так, я сохранил бы власть над ним. Напротив, он получил власть надо мной, странную власть, похожую на чары…

Он умолк, и молчал так долго, что Дэрэку показалось, что он опять ушёл далеко-далеко…

– Я всегда был одинок, – вновь услышал он странно изменившийся голос и не сразу понял, что кажется ему необычным, пока не определил: в словах Тора звучала приглушенная временем боль. – На Земле у меня не было близких. Я сторонился людей, а создав Саор, и вовсе перестал в ком-нибудь нуждаться. Сарх был мой воспитанник, не более. Тогда я просто искал преемника. Разочарование в Сархе не доставило мне горя. И сына Аргена я вернул затем, чтобы спустя годы он защитил Саор. Это казалось мне естественным. Потом… я был с ним рядом – день за днём. Единственный из всех он слышал меня и спорил со мной. Был мне непокорен и неподвластен. Идя мне