Шафран могла только слышать голос Чесси, наполненный головокружительным счастьем, как будто она была в комнате рядом с ней, и они оба хихикали от возбуждения и вдавались в каждую крошечную деталь того, что он сказал и сделал, и что все это значило. Это был такой контраст с серьезностью ее Оксфордской жизни, которая, казалось, была наполнена увлекательными, но глубоко серьезными спорами о важных предметах с донами и сокурсниками, полными решимости исправить мир. Она написала Чесси ответ, поздравив ее с удачей, заверив, что непременно хочет быть подружкой невесты на ее свадьбе, и добавила: "Я уезжаю в Шотландию на Рождество и Новый год с Баллантайнами, что очень мило, но это означает, что мне придется отбиваться от моего кузена Рори. Помнишь, я рассказывала тебе о нем на Пасху? Он скорее управляющий поместьем, чем храбрый воин, но, по-моему, довольно симпатичный. Дело в том, что он очень милый и мне нравится, но только в дружеском, семейном смысле. Я только надеюсь, что он не начнет приходить в себя после того, как слишком много выпьет на Рождество. Если он начнет приставать ко мне, мне придется дать ему пощечину, и тогда где мы будем?!’

Рори сделал все возможное, Он взял на себя труд нарисовать генеалогическое древо на обратной стороне старого рулона обоев. В полдень Нового года он развернул свой шедевр на столе в библиотеке и показал Шафран, что они только двоюродные кузены по браку, потому что ее двоюродная бабушка вышла замуж за его двоюродного дедушку, так что не было никакой кровной связи и, следовательно, никаких препятствий для их брака. ‘Не то чтобы я что-то предлагал, - добавил Рори.

‘Это даже хорошо, - ответила она, - потому что в противном случае мне пришлось бы сказать "нет", и я бы предпочла этого не делать, потому что тогда мы не смогли бы быть такими хорошими друзьями. Я думаю, что ты потрясающий друг, и я очень люблю тебя как часть моей семьи, даже если у нас нет никакой общей крови. Но я не влюблена в тебя. Это не то, что ты сделал или не сделал. Я просто не испытываю к тебе таких чувств, вот и все.’

‘Полагаю, в Оксфорде есть какой-нибудь умник, который тебе нравится, счастливчик.’

‘Не говори глупостей, конечно, нет! Там вообще никого нет.’

‘Тогда, возможно, у меня еще есть шанс.’

Шафран ничего на это не ответила. Она просто сказала: "Пойдем, вернемся в гостиную. Чай, наверное, уже подали. Все будут гадать, куда мы пропали.’

К удивлению Шафран, на серебряном подносе ее ждала телеграмма. Первой ее мыслью было, что с отцом или Гарриет случилось что-то ужасное, но, открыв конверт, она увидела, что он прислан из отеля "Бадрутс Палас" в Санкт-Морице.

ИМЕЯ ВУНДЕРБАР ВРЕМЯ ОСТАНОВКИ ОН ПРИБУДЕТ ЧЕРЕЗ ДВА ДНЯ ПРЕКРАТИТЬ ТАК ВЗВОЛНОВАН, ОСТАНОВКА ЖЕЛАЮ ВАМ БЫЛИ ЗДЕСЬ ЛЮБОВЬ CHESSI

Я был в Сент-Морице, ты же знаешь, - сказал Рори, когда Шафран рассказала ему о послании. - Великолепное место. Я с гордостью могу сказать, что спустился вниз по Креста-ран, что, без сомнения, было самой ужасной вещью, которую я сделал в своей жизни, но чертовски весело. Ты же знаешь, что я ношу крикетный джемпер с бордовыми полосками на воротнике – это мой джемпер из санного клуба "Сент-Мориц". Это доказывает, что я был в забеге и очень горжусь этим!’

Озорная улыбка скользнула по лицу Шафран, и ее глаза блеснули светом идеи, зародившейся в ее голове. ‘Просто из любопытства, как можно добраться отсюда до Санкт-Морица?’

‘Ну, я могу сказать тебе точно, потому что, конечно же, я это сделал. Один из них просто берет полуденный летающий шотландец из Эдинбурга до Кингс-Кросс, садясь примерно в половине восьмого. Затем пересечь Лондон на метро до Виктории и сесть на ночной поезд до Парижа. Это приводит вас на Северный вокзал в девять утра ... я говорю, я не надоедаю вам, не так ли, с этой декламацией?’

‘Нисколько. Пожалуйста, продолжайте.’

‘Ну, тогда вам придется пересечь Париж, на этот раз на метро, конечно, до Лионского вокзала, сесть на первый поезд до Цюриха, который идет еще около пяти часов. Оттуда вы отправляетесь в местечко под названием Кур, снова пересаживаетесь, слава Богу, в последний раз, и это доставляет вас в Санкт-Мориц, прибывая как раз вовремя, чтобы выпить хороший напиток перед обедом.’

‘Звучит великолепно, - сказала Шафран. ‘Как ты думаешь, твои мама и папа будут очень возражать, если мы завтра отправимся в Швейцарию?’

- Прости ... что ты сказала?’

‘Я сказала, что нам лучше поехать в Санкт-Мориц. Это будет прекрасный сюрприз для Чесси, и ты можешь показать мне Креста-ран. Думаю, я тоже хотела бы попробовать.’

‘Но ... Но ты не можешь!’

‘А почему бы и нет?’

- Потому что ты девочка. Женщины были запрещены около десяти лет назад. Им это категорически запрещено.’

‘Тем лучше, - сказала Шафран. - Теперь я решительно настаиваю на том, чтобы спуститься вниз.’

Звонок в Эдинбургский офис туристического агентства "Томас Кук" первым делом на следующее утро показал, что они могут заказать поезда и даже гостиничные номера в Санкт-Морице, но на это уйдет по меньшей мере день. Чуть больше суток спустя Шафран вошла в дверь "Томаса Кука" в сопровождении Рори, оплатила и забрала два железнодорожных билета до Санкт-Морица и была проинформирована, что они не смогли найти два номера в отеле "Палас", но купили пару в Сувретта-хаус. - ‘Я уверена, что вы найдете это более чем удовлетворительным, Мисс," -сказала служанка с поджатыми губами почтенной эдинбургской женщины, которая чувствует нечто такое, что ей следует не одобрять, даже если она еще не решила, что именно это может быть.

Шафран отправила Чесси телеграмму:

В ПУТИ УВИДИМСЯ КАК МОЖНО СКОРЕЕ, ЛЮБОВЬ САФФИ.

Они с Рори позавтракали в поезде, идущем в Лондон; пообедали, поспали и позавтракали по пути в Париж; взяли по крок-месье и по чашке кофе в привокзальном кафе на Лионском вокзале и сошли с поезда в Санкт-Морице, где их ждал сотрудник отеля.

Шафран плотно поужинала, сразу же отправилась спать и проспала как убитая до половины девятого. Она велела принести завтрак в свою комнату и уже сидела в постели, потягивая большой стакан горячего шоколада и глядя на чудесный вид, открывающийся из долины