– Пошли обратно, не делай глупостей, – сказала она, отстраняясь от него и ступая на лыжню.

Марсел подумал ну да, глупости, но ты сама меня провоцируешь. Во время спуска на лыжную базу они не проронили ни слова; молча скользили по склону, где когда-то выстрел из винтовки разнес голову пастуха-капитана; молча огибали огромную ель, возле которой однажды ночью рыдал Ориол Фонтельес, чувствовавший, что силы покидают его, поскольку вот уже шесть суток кряду ему удавалось поспать не больше трех часов. Внизу их ждала Мерче, немного беременная, слегка утомленная, слегка обеспокоенная, потому что уже половина третьего и я умираю от голода. То ли по причине конспиративного поцелуя или по какой другой, но Марсел не возражал и не заявлял, что хочет еще покататься, а воспитанно попрощался с девушкой с черными волосами, подарившей ему тайный поцелуй, а также еще с парой клиентов и покорно направился вслед за Мерче к машине.

Двенадцатичасовая месса в церкви Сант-Пере в Торене, на которой присутствовали все местные уважаемые люди, то есть сеньора Элизенда Вилабру из дома Грават, алькальд и руководитель местного отделения движения сеньор Валенти Тарга, Ориол Фонтельес, заместитель руководителя местного отделения Фаланги и штатный учитель деревни, верный Хасинто Мас, шофер со шрамом, специализирующийся на хранении секретов сеньоры, Аркадио Гомес Пье, охранник с кудрявыми волосами, известный своей преданностью сеньору Валенти, и Баланзо, охранник с тонкими усиками, а также еще дюжина-другая верноподданных, всегда безропотно присутствующих на всех мероприятиях, проводимых первым в истории деревни алькальдом, выполнявшим лишь обязанности алькальда, завершилась кратким собранием в тени атриума, к которому с удовольствием присоединился отец Аурели Бага и на котором алькальд Тарга раздавал благословения и выносил приговоры. О, как отрадно повелевать, когда самое твое существо источает власть или, как сказал бы отец Бага, когда все признают власть, которую нам дарует Бог. И вот так, говоря да, нет, посмотрим и тому подобное, они убивали время до тех пор, пока у них не разыгрался аппетит и они не отправились отведать вермута в таверну Мареса, что отнюдь не порадовало хозяина заведения, ибо сии еженедельные нашествия были для него сущим разорением: ведь счет Тарге он предъявлять не осмеливался. Сеньора же Элизенда, которая никогда, ни под каким предлогом не заходила в местные питейные заведения, отправилась домой, поскольку это был один из немногих дней, когда она принимала у себя управляющего и могла спокойно поговорить о скотине, тоннах сена, стоимости фунта мяса, состоянии здоровья коров и овец и о возможности покупки земель, расположенных за Батльиу. Священник отвел Ориола в сторону и с самыми добрыми намерениями, горя желанием помочь сему добропорядочному человеку, спросил его, может ли он что-то сделать, чтобы поспособствовать воссоединению семьи.

– Мне кажется, это вас не касается, святой отец. Моя жена уехала из-за проблем со здоровьем.

– Однако в деревне говорят, что причина в ином. Не следует подавать людям дурной пример. К тому же я нахожу, что вы просто чахнете на глазах. Если вы пожелаете облегчить свою душу, я…

– Вы не имеете никакого права вмешиваться в мои дела. – Ориол с некоторым презрением посмотрел в глаза священника и решил солгать: – К тому же мы с женой время от времени видимся.

– Но…

– Разве вы не слышали, как она кашляет? – Учитель повысил голос, но не для демонстрации власти, которой его наделил Господь (это было совсем не так) или которую источало самое его существо (и это было не так), а просто выражая свое раздражение. – Разве вы никогда не обращали внимания, какая она бледная?..

– Но почему в таком случае ты не последовал за ней, сын мой? Долг всякого добропорядочного супруга…

– Всего хорошего, святой отец. До следующего воскресенья, если только я смогу прийти.

Еще один враг, доченька. Как же легко я внушаю людям ненависть.

Валенти сказал присутствующим, чтобы они шли в бар, а сам остался с Ориолом, подхватил его под руку, и они совершили променад по Средней улице, как два старых добрых приятеля; алькальд немного выждал, пока Ориол справился со своим раздражением.

– Не обращай на него внимания, – сказал он, имея в виду священника, – ты же знаешь, здесь всяк по-своему с ума сходит.

Ориол не ответил. Валенти остановился и взглянул на него:

– Знаешь новость?

– Да, об этом все только и говорят. – Учитель изобразил крайнюю озабоченность. – Что, целая рота? Сто человек?

– Восемьдесят. Кое-кто выжил. Похоже, их атаковал отряд из более чем сотни маки.

– Откуда же взялось столько народу?

– А ты где был вчера? Я тебя в деревне не видел.

– Ну как, роту истреблял.

– Даже в шутку никогда такого не говори.

– А ты что, контролируешь каждый мой шаг?

– Нет. – Алькальд замедлил шаг, не отводя пристального взгляда от Ориола. – Но, возможно, мне придется этим заняться. – Властным тоном: – После обеда мы должны сообщить жандармерии обо всем, что видели и слышали этой ночью.

– Но я ничего не слышал, я сплю как убитый.

– Мои люди говорят, что было отмечено какое-то движения в окрестностях деревни. Ты что-то заметил?

– Я же сказал тебе, что ничего не видел и не слышал.

Остаток пути они проделали в полном молчании. Чтобы избавиться от вдруг поселившегося у него внутри странного зуда, Ориол сказал:

– В любом случае я, разумеется, в полном распоряжении властей.

Валенти улыбнулся. Возможно, это было единственное, что он хотел услышать.

41

Оно происходит от латинского baptismus, которое в свою очередь происходит от древнегреческого baptismys, что означает «погружение в воду». Таков, братья, символический смысл сего таинства: омыть, очистить душу, что является в сей мир мертвой по причине первородного греха. А посему все, что можно сказать об акте крещения, – это что он состоит в омовении тела, которое предваряет и символизирует очищение, происходящее в душе неофита. Именно так его определил святой Фома Аквинский, дав имя внешнему омовению тела, осуществляемому в форме, предписанной словами Sacramentum regenerationis per aquam in verbo.

– Святой отец…

– Да. В заключение хочу лишь напомнить, что одна из истин веры, определенная на Священном тридентском соборе, заключается в том, что принятие таинства крещения совершенно необходимо для спасения души, хотя Святая Мать Церковь, сострадательная и понимающая, различает три вида крещения в зависимости от того, каким образом осуществляется сие таинство, а именно…

– Святой отец…

– Минуточку. Итак, это крещение водой (или fluminis), крещение желанием (flaminis) и крещение кровью (sanguinis)…

Кровью, твоей кровью, Ориол. Ты себя обессмертил, и я через тебя…

– Послушайте, святой отец…