и другая. А там и третья туда же подастся, и получится подрыв морального солдатского духа.

— Может, всесоюзную конференцию девчат созвать? — пошутил кто-то.

Эта шутка неожиданно развеселила Антона, и уже до самого отбоя звучал в казарме его веселый смех. Казалось, рядовой Никиткин снова стал самим собой. Но кто знает, может, это только так казалось со стороны.

...И вот нежданно-негаданно Антон Никиткин появился в своем родном селе: приехал в десятидневный отпуск.

Дома его встретили, как всегда встречают дорогих гостей. Мать не знала, куда посадить Антошу, чем накормить. Отец степенно расспрашивал о службе, рассказывал о сельских новостях. Петька неотступно вертелся возле брата, примерял его фуражку, интересовался, из какого оружия приходилось Антону стрелять.

О Варе никто даже не заговорил, будто ее и не было. Только поздно вечером, когда все легли спать, Петька забрался к брату в горницу и тихо спросил:

— Ты спишь, Антоша?

— Нет, иди сюда! — отозвался Антон.

Петька подошел к нему и таинственно зашептал:

— А Варя-то так и не вышла замуж.

— Что? — Антон схватил Петьку за руку и вскочил с кровати. — Что ты сказал?

— Обманула она Ноздрева. Пошли в загс, а Варька отказалась расписываться. И знаешь почему? Секретарь сельсовета, дружок твой Виктор Балагуша, спросил у нее: «Антону, значит, отставка!» А она как сдурела: заплакала вдруг и убежала. А Ноздрев драку с Виктором затеял. Насилу разняли. Ноздрев жалобу на Виктора подал.

— Ты не врешь, Петька?! — горячо спросил Антон. — Чем же все кончилось?

— А тем, что жених в другой район от сраму утек. А Варя как была, так и есть, сама по себе осталась, потому, как говорят в селе, тебя любит.

Антон встал, оделся, вышел на улицу и всю ночь бродил по огородам и садам. Сам не зная зачем, он дважды подходил к дому Вари и, остановившись под деревьями, долго смотрел на темные окна.

Домой вернулся на рассвете и долго еще не мог уснуть. А днем, когда остался в доме наедине с матерью, стыдливо спросил, правда ли, что рассказал про Варю Петька.

— Ох, Антоша, Антоша! — вздохнула мать. — Все правда. Да только ты плюнь на нее. Стоит ли она тебя, бесстыжая? Я сама видела, как ходила Варвара в обнимку с Ноздревым по улицам.

Разум Антона соглашался со словами матери. Но сердце... Что с сердцем поделаешь?

Хотелось нечаянно встретиться с Варенькой. Он не знал, как поступит: может, гордо пройдет и не взглянет на нее, а может... Но Варя не показывалась ни в клубе, ни на улице, а расспрашивать о ней не позволяло уязвленное мужское достоинство. Жалко, уехал в область на краткосрочные курсы дружок Виктор Балагуша.

А дни шли. Вот и отпуску конец. Антон начал собираться в обратный путь.

Перекладывая в чемодане свои вещи, он наткнулся на сверток, привезенный из Ленинграда. Это были подарки, некогда купленные им для Вари. В сердце вспыхнула острая, жгучая боль. И Антон понял, что ему нельзя уезжать, не повидавшись с Варей, не объяснившись с ней. Сумочку, расческу, косынку и пудреницу он любовно завернул в газету и вышел из дому.

Как вести себя с Варей, что говорить ей? Как встретит она его? И почему в коленях такая противная слабость?..

С замирающим сердцем зашел в знакомый двор и, замедляя шаг, направился в дом.

В сенях столкнулся с Вариной матерью, Ксенией Васильевной. Узнав Антона, она запричитала:

— Батюшки мои, кто пришел! Заходи, Антошенька, будь гостем. А я-то думала: забыл ты дорогу в наш двор.

— Варя дома? — срывающимся голосом спросил Антон.

В ответ, к великому удивлению Антона, Ксения Васильевна расплакалась. Сквозь слезы рассказывала она, что Варя, узнав о его приезде, сбежала к тетке в соседнее село.

— Прости ты ее, дуру!.. Завлек девку Ноздрев танцами да песнями. Сам красивый, уважительный, а я, старая тетеря, не разобралась и начала подбивать Варьку, чтоб замуж выходила. Ведь и сам ты виноват, Антошенька. Все шуточками да смешками. Читала я твои письма, в них же ни слова про то, что ты намерен делать после службы. А женихи нынче на улице не валяются...

Антон поднялся со стула и, скрывая свое волнение, официально сказал, подавая сверток:

— Я, Ксения Васильевна, сегодня вечером уезжаю. Прошу вас, передайте Варе. Это я раньше для нее покупал, следовательно, ей и положено отдать.

— Она ж тебя так любит, так любит!.. Иссохла вся.

— Не знаю, Ксения Васильевна. А только я не давал ей повода сомневаться в моей верности. Ей же я верить не могу...

Возвратившись в часть, Антон оживленно рассказывал в роте про дом, про колхоз, но ни слова не проронил о Варе. Товарищам стало ясно, что сердечные дела Антона плохи.

После ужина Зубрилин, выбрав подходящую минуту, спросил Антона:

— Значит, вышла Варя замуж?

Антон вздохнул, помолчал и махнул рукой:

— Не вышла, но и мне не нужна, раз вертела хвостом, с другими погуливала...

Но этим не завершилась печальная история Антоновой любви.

Через два дня после его возвращения в часть Зубрилин пробегал мимо контрольно-пропускного пункта — спешил в библиотеку. Стояла дождливая погода. Было видно, как за воротами кипела под частыми каплями дождя мостовая, то и дело мелькали фигуры под черными зонтиками, в мокрых плащах и шляпах с обвисшими полями.

Вдруг из открытой двери контрольно-пропускного пункта вышел помощник дежурного, широкоплечий, чернобровый сержант, а следом за ним — девушка, стройная, высокая в прозрачном дождевике. Ее смуглое красивое лицо с узким прорезом глаз под широкими бровями казалось уставшим, измученным. В руках — чемодан.

Зубрилин замедлил шаг, с любопытством глядя на девушку.

— Товарищ рядовой, — вдруг обратился к нему помощник дежурного по контрольно-пропускному пункту. — Вызовите из второй рядового Никиткина...

— Антона Никиткина, — подсказала девушка.

— Точно, Антона Никиткина. Пусть мчит в комнату посетителей. Вот гостья к нему! — и сержант лукаво улыбнулся.

Зубрилин странно захлопал глазами, забормотал что-то несвязное и вдруг со всех ног побежал в роту.

...И вот Антон Никиткин, обескураженный загадочной улыбкой своего дружка Зубрилина, открыл дверь комнаты посетителей. Посреди комнаты увидел... Варю.