персоны. Екатерина поприветствовала Дашкову и пригласила ее присоединиться к ним. Во время трапезы княгиня отметила особое отношение императрицы к молодому офицеру – она кивала и смеялась надо всем, что он говорил, и даже не пыталась скрыть своих теплых чувств к нему. Позже Дашкова написала об этом случае: «С этого времени я в первый раз убедилась, что между ними была связь. Это предположение давно тяготило и оскорбляло мою душу».

Но долгий день еще не закончился. Екатерина была утомлена, однако офицеры и солдаты гвардии хотели вернуться в Санкт-Петербург и отпраздновать, и она решила порадовать их. Поэтому императрица-победительница тем же вечером покинула Петергоф и отправилась в Санкт-Петербург. Она сделала небольшую остановку на несколько часов, чтобы поспать, и утром в воскресенье 30 июня все еще одетая в военную форму, верхом на белой лошади с триумфом въехала в столицу. Улицы были полны взволнованных людей, звонили церковные колокола, били барабаны. Она посетила богослужение и торжественный благодарственный молебен, после чего легла спать. Екатерина проспала до полуночи, когда среди солдат Измайловского полка стали распространяться слухи о том, что прусская армия выдвинулась в наступление. Многие из них едва держались на ногах из-за большого количества выпитого накануне алкоголя. Опасаясь, что Екатерину могут похитить или убить, они оставили казармы и направились к дворцу, где потребовали показать им императрицу. Надев свою форму, Екатерина вышла, чтобы заверить их в своей безопасности: им всем и всей империи ничто не угрожает. Затем она снова легла в постель и спала до восьми часов утра.

Тем же вечером в восемь часов Петр прибыл в Ропшу. Каменный дом, построенный во времена правления Петра Великого, был окружен парком с озером, в котором императрица Елизавета любила ловить рыбу. Она подарила поместье Петру, своему племяннику. Алексей Орлов, отвечающий за охрану пленника, поместил его в маленькой комнатке на первом этаже, где помимо кровати почти не было мебели. Шторы были плотно задернуты, поэтому солдаты, стоявшие вокруг дома, не могли видеть его. Даже в полдень в комнате царил полумрак. Вооруженные стражи несли караул у дверей. Петру, которого заперли внутри, не разрешили выходить в парк или гулять на террасе снаружи. Однако позволили написать Екатерине, и в течение нескольких дней он написал ей три письма. Содержание первого было следующим:

«Сударыня, я прошу Ваше Величество быть уверенной во мне и не отказать снять караулы от второй комнаты, так как комната, в которой я нахожусь, так мала, что я едва могу в ней двигаться. И так как Вам известно, что я всегда хожу по комнате, то от этого у меня распухнут ноги. Еще я Вас прошу не приказывать, чтобы офицеры находились в той же комнате со мной, когда я имею естественные надобности – это для меня невозможно; в остальном я прошу Ваше Величество поступать со мной по меньшей мере как с большим злодеем, не думая никогда его этим оскорбить. Отдаваясь Вашему великодушию, я прошу отпустить меня в скором времени с известными лицами в Германию. Бог Вам заплатит непременно.

Ваш нижайший слуга Петр.

P. S. Ваше Величество может быть уверенной во мне, что я ни подумаю ничего, ни сделаю ничего, что могло бы быть против ее особы или ее правления».

Второе письмо:

«Ваше Величество, если Вы совершенно не желаете смерти человеку, который уже достаточно несчастен, имейте ко мне жалость, и оставьте мне мое единственное утешение – Елизавету Романовну. Вы сделаете этим большое милосердие Вашего царствования; если же Ваше Величество пожелало бы меня видеть, то я был бы совершенно счастлив.

Ваш нижайший слуга Петр».

Третье письмо:

Ваше Величество, я еще прошу меня, который в Вашей воле и сполна во всем, отпустить меня в чужие края с теми, о которых я, Ваше Величество, прежде просил. И надеюсь на Ваше великодушие, что Вы меня не оставите без пропитания.

Преданный вам холоп Петр.

Все эти письма Екатерина оставила без ответа.

Первым днем заточения Петра стало воскресенье 30 июня. На следующее утро он пожаловался, что у него была тяжелая ночь и он не сможет нормально уснуть, пока не привезут его кровать из Ораниенбаума. Екатерина немедленно прислала ему эту кровать – большую с четырьмя столбами и белым атласным покрывалом, ее привезли на телеге. Далее он попросил прислать его скрипку, его пуделя, его немецкого доктора и его слугу-негра. Императрица приказала выполнить все требования, но приехал только его доктор. Когда пленник просил разрешения выйти на воздух, Алексей открывал дверь, указывал на вооруженного стража, преграждавшего дорогу, и пожимал плечами.

Екатерина и ее советники все еще не знали, что им делать с бывшим императором. Изначальный план – заточить Петра в Шлиссельбурге – казался уже не совсем уместным. Шлиссельбург находился на расстоянии сорока миль от столицы и должен был стать тюрьмой для второго свергнутого императора. Вероятность его отправки обратно в Гольштейн также исключалась. Но если не в Шлиссельбург и не в Гольштейн, тогда куда же?

Нет никаких доказательств того, что Екатерина пришла к выводу о необходимости устранения Петра, поскольку это был единственный способ сохранить ее политический статус и, возможно, жизнь. Она согласилась со своими советниками, что Петр должен оставаться «безвредным». Екатерина не хотела рисковать, и ее друзья знали о ее намерении. С другой стороны, она была слишком осторожной, чтобы намекнуть на необходимость насильственной смерти. Однако, возможно, Орловы уже догадались о ее потаенных мыслях и убедили себя, что пока их повелительница не доверилась им и не могла предвидеть их планов, они были способны избавить ее от опасности. Разумеется, сами Орловы имели довольно веские мотивы покончить с Петром. Григорий надеялся жениться на своей любовнице-императрице, а Петр стоял у него на пути. Даже лишенный трона и заключенный под арест, перед Богом Петр все еще оставался законным мужем Екатерины, и ничто, кроме смерти, не могло разрушить брачные узы, освященные православной церковью. С другой стороны, если бы бывший император внезапно умер, то не осталось бы никаких преград для брака между Екатериной и Григорием. Императрица Елизавета была тайно обвенчана с Алексеем Разумовским, украинским крестьянином; он, Григорий Орлов, был офицером гвардии и имел более высокое положение в обществе.

Душевное смятение и страх перед будущим подтачивали здоровье находившегося в Ропше Петра. Он часами лежал, растянувшись на кровати, потом вставал и ходил по маленькой комнате. В четверг, на третий день плена, у него началась сильная диарея. В среду вечером у Петра так сильно разболелась