сказал, что тебя быстро поймают. Потом они же обязательно спросят, как ты оказался на свободе. Так?»

«Спросят, я отвечу».

«Расскажешь про меня?»

«Расскажу. Я всегда говорю правду, какой бы она ни была. Таким я рождён, так я живу».

«И таким умрёшь».

«Верно», — согласился паук.

«Но зачем мне тебя освобождать? Ты же предашь меня — всё выложишь обо мне! Они бросятся на мои поиски. И поймают?».

«Да».

Я задумался. Освобождать Глохонана было большой ошибкой. Следовало повернуться и уйти. Сюда редко кто приходил, никто бы о моём визите не догадался и никто бы не спросил. Даже если бы и поинтересовался этим, то я был бы уже очень далеко от города.

«Прости, дружище, — сказал я узнику, — посиди тут. Может, кто другой освободит тебя, а я не намерен. Прощай!».

Но в самый последний момент что-то заставило меня отодвинуть засов. Я уже шагал по коридору, спеша выбраться наружу, часто спотыкаясь, прямо ощущая паучьи хелицеры, готовые впиться в мою спину. До моего сознания донеслось: «Спасибо! Ты будешь жить долго. Нелегко, но интересно. А я выйду на свободу, когда ты окажешься вне пределов дворца, хотя уже весь горю от нетерпения. Прощай, Махайн-скиталец!..»

У меня выступила слеза из глаза. Очень добрый и понятливый был старик, хоть и паук. И очень несчастным страдальцем. Страдальцем за правду!

Я поспешил за городские пределы к тому месту, где у меня было запрятано копьё, ходить с ним в городе было затруднительно. Забрал его и с предельной скоростью устремился на север. Меня огорчали слова Глохонана, что пауки меня поймают (жаль, не спросил, где и как?..), но утешало, что жизнь мне предстоит долгая и интересная, пусть и нелёгкая…

Догадываюсь, что Глохонана скоро поймали, обо всём расспросили. На этот раз недоверия уже не было. Похоже, они действовали по его советам, объединили свой разум, используя одновременно и обычное зрение. Наверное, это им не помогло бы, если бы я не испытывал недомогание: то ли простыл, то ли съел чего-то не очень полезное. Меня знобило, случился упадок сил. А тут навалилось паучье скопище!..

Жуткое ощущение быть схваченным и, особенно, когда тебя кусает их предводитель, хоть я и знал, что он не убивает меня, ему приказано лишь парализовать и доставить во дворец на суд Смертоносца-повелителя… Словами не описать, как я рад, что вам удалось меня освободить.

Махайн улыбнулся:

— Из сознания этого моего кусателя, я сумел узнать и то, что это именно он приходил с гусеницей к узнику и ему Глохонан предрёк смерть в северном походе. Вами это было сделано. Даже в этом, как и во всём остальном, мудрый старый прорицатель оказался прав.

— Этот Глохонан совсем, как наша Веда! — воскликнул Сечень.

Махайн уставился на него. Росс понял, что он пытается извлечь сведения прямо из головы волхва, но тот поставил барьер.

— Растолкуй, кто эта Веда? — сдался Махайн.

— Она моя жена, — ответил ему Росс. — Веда тоже всё знает. Но иначе. Отвечает далеко не всем. И не всегда.

— Ну и хорошо! Я у неё ничего спрашивать о себе не буду. Главное о своей жизни я уже знаю от Глохонана, больше мне и не нужно. Буду жить так, как живётся.

Всеслав спросил Махайна:

— А теперь ты куда намерен оправиться?

— Если позволите, то пока побуду с вами. Нужно оглядеться, поразмыслить. Я же, благодаря вам, получил вторую жизнь. Не сразу осознаёшь такое. Нужно время, чтобы пообвыкнуть.

— Ты волен в своих действиях, — заключил Росс. — Осматривайся, решай…

Глава 29

Глава 29. Сражения с пауками

…Уже лежа в постели, так ему было легче настраиваться, Росс просканировал окрестности: где же пауки?..

Вблизи их своим ментальным зрением не обнаружил, но дальше на западе с юга двигался большой отряд. Решил, что утром двинется на перехват. Потом мысленно связался с Ведой, рассказал о последних событиях, обсудил все дела. Попросил передать Крому с мастерами просьбу — ускорить изготовление арбалетов. Попросил, как только будет готова партия, скажем, штук десять, так пусть сразу же отправляют сюда, они очень нужны…

Утром повёл дружину на перехват новой орды пауков. Встретился с ними, едва только минул полдень. Те принялись разворачиваться в боевом порядке.

Селич повернулся к Россу:

— Применишь вчерашнюю тактику, Великий князь?

В голове Росса мелькнула мысль: «Получится ли? Их слишком много и они уже нас видят, обмануть мнимой атакой сзади не получится…»

Махайн нетерпеливо выкрикнул:

— А что тут долго думать? Задурить раскоряк, показать, что наш отряд расходится в стороны и нападает на них с флангов. Они поверят! Я даже готов нарисовать в их сознании предельно грозных воинов, а ты, князь, посильнее меня, прикрой дружину и создай для паучья аналогичный мираж справа. Всё получится!

— Да подожди ты, — осадил его Селич, — дай Великому князю подумать. Дай тебе волю, так ты один с ними справишься.

— Ну, не один, а вдвоём мы с ними справимся, ты же со своими удальцами завершишь дело мечами, топорами и копьями.

— Уверен, что сможешь такое сделать? — спросил Росс Махайна.

Тот кивнул головой.

— Быть посему! Селич, действуем, как вчера. Веди дружинников прямо и тихо, пусть нападают одновременно. Сразу после залпа арбалетчиков.

Воевода отдал честь и поспешил к дружине. Росс повернулся к Махайну:

— Начинаем. Ты отвечаешь за левый фланг, а я за правый и прикрытие воинов.

— Справлюсь, — заверил тот, — нарисую им такие картинки, что заморочу им головы, они забудут о нашей рати, пока по ним не ударят…

Так и случилось. Пауки увидели разделившийся отряды людей, которые двинулись на их фланги, приготовились и кинулись на врагов, но их