Западня - Андрей Стрелко

Это утро начиналось с обрывков сна, непонятного и странного, пустого и ничего не значащего. Мертвый город, темные окна-глазницы, потрескавшийся асфальт и дикое карканье ворон, тонувшее в шуме дождя и порывов ветра. Одиноко стоящий на перекрестке человек всматривался во мглу, пытаясь вычленить что-то полезное для себя. Но ответом ему была только одна мысль – что там, впереди, его ждет смерть. Смерть смотрела на него, не таясь, как будто все уже давно решено, решено кем-то сверху. Но даже осознание того, что это будут последние шаги в его жизни, не могло остановить старателя. Нужно было идти вперед.

А потом мертвый город преобразился, полуразрушенные слепые дома превратились во вполне внятные очертания заводских строений. Слева располагалось огромное здание с колоннами-трубами, справа тянулся ряд кирпичных боксов. А прямо впереди – легко узнаваемая проходная бывшего завода. Вдруг налетел ветер и понес старателя внутрь, и не было сил у него сопротивляться, страх сковал руки и ноги, и холодный ветер мог делать с ним все, что захочет. Алекс знал, что жить ему остается несколько минут, но бежать не хотелось – хотелось кричать, и все же старатель не издал ни единого звука.

На полу лежало тело человека. Хотя нет, на человека он походил только на первый взгляд, тело было гораздо крупнее человеческого, и рот окаймляли длинные присоски, свисавшие вниз уродливой бородой. Это был кровосос. Ветер понес Алекса дальше, теперь он оказался в каком-то узком коридоре, слабо освещенном сетью тонких искрящихся нитей. Аномалия недовольно затрещала, когда ветер проносил старателя мимо, но сразу же умолкла, когда человек миновал отвоеванный ею участок. На секунду перед глазами возник большой зал, где плавали над полом десятки искрящихся клубков. Алекс не успел рассмотреть их, потому что ветер потянул его дальше, вглубь. Он очутился в длинном, пропахшем плесенью коридоре и различил два темных силуэта на фоне слабого голубого свечения, исходящего из дальнего конца тоннеля. Странный свет приближался к людям, но те, казалось, не ощущали исходящей от него опасности. Алекс напряг зрение и неожиданно для себя узнал в одной из фигур Машу.

– Маша!

Девушка оглянулась:

– Алекс? Алекс, что ты здесь делаешь? Уходи сейчас же!

Алекс не смог выдавить из себя ни единого звука, ветер был сильнее его.

– Алекс! Уходи, слышишь? Ты уже не сможешь мне помочь! – Девушка оглянулась, голубой свет подобрался к ней слишком близко, чтобы пытаться от него убежать. – Я умираю. А ты должен жить, слышишь? Уходи! Ты должен жить! – Она развернулась и медленно пошла прямо в объятия аномалии. На самом краю голубой дымки сестра повернулась:

– А впрочем, Алекс, если ты будешь здесь, то забери «поле артефактов» себе. Это ведь я его нашла, а значит, имею на него право. Я завещаю его тебе, слышишь? Я, научный старатель Мэг, находясь в твердом уме и здравой памяти, завещаю найденное мной «поле артефактов» своему брату Алексу. Да будет так!

На прощание девушка махнула брату рукой и навсегда исчезла в синем тумане.

Начало сна потонуло в тумане и не запомнилось. Была там какая-то стрельба, гибли люди, но сознание выхватило четкую картинку, лишь когда три человека ворвались под купол огромного здания, похожего на мешок. После дневного света внутри оказалась почти полная темень, тусклое свечение неба над головой и мерцание далеких аномалий не давали нормально оглядеться, кое-как просматривались контуры строений и прочих препятствий, но не более. Край контура зиял в виде яркого разноцветного свечения, а сразу за ним было что-то вроде пролома в стене. Троица юркнула за бетонное заграждение и остановилась. Один из старателей, с мощным автоматом в руках, пропустил товарищей вперед, выглянул из-за укрытия и приготовился стрелять – любой, кто пролезет через дыру внутрь контура, сразу попадет под свинец.

Алекс наблюдал эту картину, будто находился рядом, всего в десятке метров от людей, но ни поговорить с ними, ни приблизиться к ним не мог. Его держала та же сила, что и в первом видении – про странный подвал и гибель Маши. Вдруг картинка пошла рябью, навалился туман, и люди стали ближе, теперь можно было разглядеть их лица. Алекс знал, кто эти люди на самом деле. Он много раз видел то, что случится с ними потом. Но пока он чувствовал то же, что и они, каждой клеточкой спящего тела.

Первое ощущение, которое свалилось на вошедших в контур людей, была тишина – звуки снаружи доносились, но их было гораздо меньше, чем полминуты назад. Контур пропускал звук только сквозь разлом, как и все остальное.

Старатель был готов в любой момент разорвать тишину, вдавив курок, пусть только сунутся. Когда внутренние часы отсчитали положенное, в пролом ворвался человек в черном громоздком комбинезоне, но старатель даже не успел выстрелить. Сектант вошел в контур только наполовину, после чего огненная струя оторвала от него оставшуюся за гранью часть – так контур захлопнулся. Опаленная и будто отрезанная скальпелем фигура ввалилась внутрь, пачкая траву черной жижей.

В Зоне много людей. Сюда тянутся нескончаемые потоки человеческих жизней, надежд и желаний. Кто-то приходит от безысходности, кто-то за богатством, кто-то за адреналином. Впрочем, Зоне не слишком интересно, чего ради отдельно взятый индивид пополнил ряды старателей. Ее дело – опустить человека с небес на землю. Желания и надежды (если вновь прибывшему повезло не сгинуть в первой же ходке) быстро сменяются одной простой и понятной целью – выжить, все прочее отодвигается на второй план.

Исключения бывают. Но, они, как известно, лишь подтверждают правила. То, что отряд из шести старателей без потерь добрался до края Мертвых земель и намеревался двигаться дальше, вглубь Зоны, тоже можно было отнести к исключениям. Было в этой шестерке нечто особенное, изначально неправильное, может, оттого и оказалась благосклонна к ней Зона.

Выживать в Зоне можно по-разному. Можно бороздить ее в компании проверенного человека, надеясь не на силу, а на маневренность и знание окрестностей. Можно сколотить небольшой отряд. Можно поддаться стадному чувству и влиться в один из многочисленных кланов, поделивших Зону на территории, и потерять при этом часть личной свободы. А можно быть одиноким волком, надеяться только на себя и на расположение Зоны.

Крюк был именно таким. Одиноким, дерзким и невероятно везучим. Можно сказать, даже легендарно везучим. Впрочем, хорошо ли это в Зоне, большой вопрос – как известно, людская зависть не терпит чужой удачи.

Тридцатилетний парень с гривой длинных черных волос и слегка раскосыми глазами, облаченный в дорогой походный комбинезон, ныне Крюк не был предоставлен самому себе. Вот уже несколько дней он вел команду к заброшенной железнодорожной станции под Припятью. Вел благодаря все тому же «неслыханному везению».