Критиковал Петра и наследник Ленина. В мемуарах Константина Симонова сохранились воспоминания о встрече Сталина с советскими писателями:

«– А вот есть такая тема, которая очень важна, – сказал Сталин, – которой нужно, чтобы заинтересовались писатели. Это тема нашего советского патриотизма. Если взять нашу среднюю интеллигенцию, научную интеллигенцию, профессоров, врачей, – сказал Сталин, строя фразы с той особенной, присущей ему интонацией, которую я так отчетливо запомнил, что, по-моему, мог бы буквально ее воспроизвести, – у них недостаточно воспитано чувство советского патриотизма. У них неоправданное преклонение перед заграничной культурой. Все чувствуют себя еще несовершеннолетними, не стопроцентными, привыкли считать себя на положении вечных учеников. Это традиция отсталая, она идет от Петра. У Петра были хорошие мысли, но вскоре налезло слишком много немцев, это был период преклонения перед немцами. Посмотрите, как трудно было дышать, как трудно было работать Ломоносову, например. Сначала немцы, потом французы, было преклонение перед иностранцами, – сказал Сталин и вдруг, лукаво прищурясь, чуть слышной скороговоркой прорифмовал: – засранцами, – усмехнулся и стал серьезным» («Глазами человека моего поколения: Размышления о И. В. Сталине»).

В поэзии все это звучало прямее и короче, например у Саши Черного: «Петр Великий, Петр Великий! / Ты один виновней всех» («Желтый дом», 1908).

А вот о призвании в контексте «иностранщины» в России писал В. Розанов:

«Под немцами нам будет лучше. Немцы наведут у нас порядок Мы же овладеем их душою так преданно и горячо, как душою Вигеля, Даля, Ветенека (Востоков) и Гильфердинга. Покорение России Германиею будет на самом деле, и внутренно и духовно, – покорение Германии Россиею. Мы научим их танцевать, музыканить и петь песни. Может быть, даже научим молиться. Они за это будут нам рыть руду, т. е. пойдут в каторгу, будут пахать землю И будут заниматься аптеками, чем и до сих пор ни один русский не занимался. „Не призвание“. Мы дадим им пророков, попытаемся дать им понятие о святости, – что едва ли мыслимо. Но хоть попытаемся. Выучим говорить, петь песни и сказывать сказки. В тайне вещей мы будем их господами, а они нашими нянюшками, любящими и послушными нам. Они нам будут служить. Матерьяльно служить. А мы будем их духовно воспитывать. Ибо нигилизм наш тогда пройдет. Нигилизм есть отчаяние человека о неспособности делать дело, к какому он вовсе не призван. Мы, как евреи, призваны к идеям и чувствам, молитве и музыке, но не к господству» («Апокалипсис нашего времени» («Немножко и радости»), 1918).

20.13 C. 44. …ведь наше призвание совсем не здесь, наше призвание совсем в другой стороне! —

В сугубо литературном (точнее, каламбурном) контексте данное Веничкино утверждение может восприниматься сквозь призму реплик пушкинского, «чумного», по определению Мандельштама («Фаэтонщик», 1931), Председателя, который сначала в Веничкином духе предлагает: «Зажжем огни, нальем бокалы, / Утопим весело умы…», а затем отвергает «призвание смерти»:

(«Пир во время чумы», 1830)

В идеологическом же плане во всем пассаже – от «ведь наше призвание совсем не здесь» до «внегалактической астрономии и корриды» – очевидна полемика с молодым Евтушенко, у которого в стихах 1960-х гг. есть романтизация и корриды, и космоса, и Петра Первого. Так, его поэма «Коррида» заканчивается признанием: «Если надо, готов умереть, / как тореро, / если надо, – / как жертва его, / но чтоб не было крови вовеки» («Коррида», 1967). А через год он с пеной у рта восхвалял царя Петра и увлечение «внегалактической астрономией»:

(«В Петровском домике», 1968)

20.14 …оставьте янкам внегалактическую астрономию… —

Внегалактическая астрономия – раздел астрономии, изучающий небесные тела, которые находятся за пределами нашей Галактики. Веничка призывает оставить ее американцам, видимо, на основании того, что в первой половине ХХ в. своими открытиями в данной области прославились именно ученые из США – Х. Шепли и Э. Хаббл.

В 1960-х гг. шла жесткая конкурентная борьба между советскими и американскими исследователями космоса. Главными достижениями СССР в этой области были: первый в мире полет человека в космос (Юрий Гагарин, 1961), первый в мире выход человека в открытое космическое пространство (Алексей Леонов, 1965), полет первой в мире женщины-космонавта (Валентина Терешкова, 1963). Американские астронавты 21 июля 1969 г. первыми в мире высадились на Луну.

Забавно, что данное заявление Венички, страдавшего комплексом индивидуализма и не переносившего коллективизм во всех его проявлениях, удивительно естественно вписывается в контекст истории освоения космоса осенью 1969 г. Дело в том, что в октябре 1969 г., то есть в разгар кабельных работ в Шереметьеве, СССР произвел уникальный космический эксперимент – впервые в космосе работали сразу три советских космических корабля: 11 октября 1969 г. был запущен «Союз-6» с Георгием Шониным и Валерием Кубасовым, 12 октября – «Союз-7» с Анатолием Филипченко, Владиславом Волковым и Виктором Горбатко, 13 октября – «Союз-8» с Владимиром Шаталовым и Алексеем Елисеевым. Таким образом, был осуществлен самый большой по численности кораблей и членов экипажей «коллективный» полет. США ответили новой высадкой на Луне 19 ноября 1969 г. «Аполлона-12», в состав экипажа входили Чарльз Конрад и Алан Бин.

Также данный Веничкин призыв звучит как несогласие с политикой родной партии и правительства в области развития космонавтики – ни партия, ни правительство янкам космос уступать не собирались. Так, выступая 22 октября 1969 г. в Кремле на торжественном собрании, посвященном успешному завершению полета трех «Союзов», генеральный секретарь ЦК КПСС Брежнев в пику Веничке заявил: «Наша страна располагает широкой космической программой, рассчитанной на долгие годы. Мы идем своим путем, идем последовательно и целеустремленно. Наш путь покорения космоса – путь решения коренных, фундаментальных задач, базовых проблем науки и техники» (Правда. 1969. 23 октября).

Янки (англ. yankee) – американец/-цы (разг.); у Аксенова, например: «Все доктора: русский, янки, японец, итальянец, финн, поляк» («Ожог», 1975).

20.15 C. 44. …немцам – психиатрию. —

Обращение к выдающимся достижениям немецких ученых (прежде всего, Фрейда и Юнга) в области психиатрии и, больше, психоанализа.