Ориниск поперхнулся и яростно замотал головой:

– Врешь! Я сам видел, как Бородач в одиночку расправился с четырьмя Степными Псами…

Глаза Соккалитона сверкнули злобой, и он угрожающе тихо произнес:

– У меня нет времени на спор с тобой.

Он обошел застывшего на ступенях Ориниска и сопровождаемый черным монахом двинулся дальше. Когда подошли они к дверям черного дерева, Соккалитон спросил:

– Вы уверены, что птица обезглавлена?

– Да, мой господин.

– Как бы там ни было, я должен попытаться оживить ее.

На дне неглубокого оврага весело трещал костер, разгоняя полумрак и прохладу утра. Вокруг него сидели трое мужчин и две женщины и с нетерпением смотрели на жарящегося фазана.

Его выпотрошенная, ощипанная безголовая тушка уже начала подрумяниваться и от вида ее у голодных людей текли слюнки.

Лишь Торан все еще с подозрением смотрел на безобидную тушку. Своим глазам он привык доверять, а значит вовсе ему не привиделись острые загнутые когти нападавшей птицы и ее горящие в темноте глаза. А потом вдруг Амет приносит самого обычного фазана! Уж явно здесь не обошлось без колдовства! Однако что делать? Как отговорить голодных кочевников от столь заманчивой трапезы?

Торан отошел от костра и вдохнул свежий утренний воздух.

Вдруг одна из женщин вскрикнула, и Торан, выхватив меч, резко развернулся, чтобы замереть от увиденного.

Тушка фазана шевелилась, лапы ее двигались, будто хотела она отодвинуться от лизавшего ее бока огня.

Женщины отскочили подальше от костра, мужчины тоже пятились от него, как от логова змеи, на лицах их застыло выражение величайшего изумления.

– Что я говорил! – победоносно заявил Торан, выступая вперед. – Вы когда-нибудь видели фазана, собирающегося выпотрошенным улететь прямо с костра?

– Брось его в огонь! – хрипло промолвил Избар. – Это какой-то демон, а не фазан!

Попав на жаркие угли, тушка задергалась и чуть было не выползла из костра, однако Торан придавил ее к углям тяжелой палкой.

– Взглянуть бы на ее голову… – задумчиво произнес он, глядя, как загадочная птица исчезает в языках пламени.

Солнце клонилось к горизонту, на небе уже появились бледные очерания луны, когда из рощи на дорогу, ведущую к городу Орману, вышел человек в черной тоге с капюшоном на голове.

Шел он он ссутулившись и наклонив голову вниз, но все-равно заметно было, что скрывает тога сильное тело воина, а не служителя культа. Присмотревшись к тоге, можно было заметить искусно зашитый разрез на груди, удлиненные полы и рукава, однако все-равно свободная для прежнего обладателя тога была тесна в плечах для нынешнего. Женщины кочевников сделали все, чтобы Торан мог не только влезть в нее, но мог еще двигаться и сражаться.

Он потратил день на то, чтобы объехать Орман по плато.

Избегал встреч, однако немногочисленные путники, попадавшиеся ему на пути, бросали на него удивленные взгляды. Видимо, нечасто видели они черного монаха или лужителя культа верхом на лошади.

И вот под вечер остановился Торан в большой роще, что росла у дороги, ведущей в Орман, до которого оставалось не больше мили. Он терпеливо ждал, рассматривая громоздившиеся вдалеке стены и башни города, и когда мимо него по дороге, дребезжа, проехали три нагруженные до предела повозки торговцев, надел ставший уже ненавистным капюшон и, выйдя на дорогу, двинулся за обозом.

Шел он, опустив плечи и гоову, чтобы скрыть свой рост и могучее телосложение. Несколько раз окунул ноги в дорожную пыль, чтобы покрыть ею мягкие сапоги и полы тоги.

Сумерки опустились на землю, принеся с собой время неясных теней и очертаний. Обоз торговцев подходил к крепостным воротам, массивные створки которых были открыты, будто приглашая путников в город. Однако впечатление это было обманчивым. Обозу оставалось до ворот шагов двадцать, когда из них вышли стражники. Трое из них держали в руках горящие факелы и полумрак вечера отступил перед их желтым пляшущим светом. Повозки остановились, два торговца, спрыгнули с первой из них и подошли к стражникам.

До Торана долетели обрывки фраз, и он прибавил шагу, еще больше ссутулившись и опустив голову. Но, поровнявшись с последней повозкой, унял желание быстро прошмыгнуть в раскрытые ворота и замедлил поступь. Из-за проклятого капюшона мог он видеть лишь маленький кусочек земли под ногами, и лишь по пляшущему свету факела мог догадаться, что один стражник стоит немного правее, а по разговору, – что остальные говорят с торговцами слева у первой повозки.

Торан шел вперед, стараясь не выказывать своего напряжения. Он понятия не имел, существуют ли какие-то различия между черными монахами и служителями культа Орма, и пропускают ли их в город без вопросов. Стражники могли заметить, что тога несколько тесна в плечах ее обладателю, что под ней скрывается прикрепленный к поясу меч.

Торан шел, сдерживая желание рвануться в раскрытые ворота, до которых оставалось каки-то пять-шесть шагов. Прекрасно понимал он, что поднятая тревога только усложнит ему жизнь и помешает проникнуть в замок. К тому же бывал он в Ормане лишь раз, да и то недолго и очень давно, так что абсолютно не знал его улиц и закоулков.

– Эй, постой!

Торан выругался про себя и медленно развернулся на окрик стражника. Держа в руках факел, тот шел к нему, а Торан, улучив момент, чуть поднял голову и осмотрелся вокруг, наметив свои ходы в неминуемой стычке. Положение его усложнилось, ведь придется ему одному действовать во враждебном городе.

Хотя ему не привыкать!

– Ты случайно не Рамон? – спросил подошедший стражник, и Торан, не раздумывая, кивнул головой. – Поспеши, великий! Соккалитон ждет тебя!

Торан еще раз кивнул и, развернувшись, прошел через ворота. На губах его застыла довольная улыбка. Стражники не видели ее, но и Торан слышал, как один из них сказал:

– Странный этот Рамон…

– Все монахи странные, – равнодушно промычал другой.

– А ты когда-нибудь видел такого здоровенного монаха?

…Торан шел по пустынной главной улице. Сапоги его мягко ступали по мощеной мостовой, а глаза зорко всматривались в темноту, с которой безуспешно боролись немногочисленные факела.

Впереди показалась центральня площадь города. Днем, наверное, проходил здесь базар: в беспорядке стояли лавки, мусор валялся на камнях. А над площадью темной громадой возвыщался замок правителя Ормана. Две башни его уходили в небо, словно большие желтые звезды горели окна освещенных комнат.

Торан остановился, сообразив вдруг, что не помнит, в какой именно башне обитает Соккалитон. Бесплодно переводил взгляд с одной на другую, стараясь припомнить, потом попытался определить, однако накрытые одеялом темноты башни выглядели абсолютно одинаковыми. Выбрав на удачу левую, двинулся к ней, обходя пустые давки и переступая через мусор, разбросанный по всей площади.