Бык замер, в изумлении уставившись свирепыми желтыми глазами на человека, а тот, воспользовавшись этим, еще больше увеличил отверстие.

Демон-бык отступил на шаг, мертвая химера на его рогах уперлась в потолок. Встряхнул головой, чтобы сбросить мешавшее ему тело, однако оно засело слишком прочно. Но бык все-равно, ударив копытом о камни пола, опустил голову для атаки.

Но Торан опередил его. Описав высокую дугу, тяжелая дубинка в страшном ударе обрушилась на голову быка и, будь на его месте человек, лежать бы ему с пасколотым черепом, но демон-бык лишь мотнул головой, а дубинка раскололась надвое и вылетела из рук Торана.

Бык свирепо боднул его, и лишь химера спасла человека от верной смерти. Сбрось ее бык раньше, быть Торану наколотым на острые рога.

От сильного толчка тот отлетел назад и, расширив ударом спины отверстие, вывалился из него, ничего толком не соображая и лишь понимая, что нашел выход из Лабиринта.

Пролетел немного, ударился о камни и кубарем покатился куда-то вниз, ничего уже не ощущая и не понимая…

Нашли Торана бархарские купцы, чей следовавший к морю караван проходил рядом, и, приняв его за пантрийца, подбросили бесчувственное тело Торана на пантрийское торговое судно.

Так оказался он в Пантрии, где стал вскоре самым известным охотником на химер, а позже слава о нем гремела как о непобедимом воине, бросившем вызов самой Тьме, гремела уже по всей стране и за ее пределеми.

И вот, спустя много лет после того, как его, человека без памяти и прошлого, нашли среди бескрайней степи Литин и Аркей, возваращся Торан в земли варваров в поисках Алмаза Повелителей…

В зале без окон царил полумрак, и тени лежали в углах. Под потолком клубился синеватый дурманящий дым. Тревожным колеблющимся светом горели диковинные светильники, сделанные в форме головы рогатого демона. На мраморных ступенях, что вели к двери черного дерева, недвижно и молчаливо стояли две фигуры, облаченные в черные тоги, опущенные головы их были скрыты под капюшонами. Еще две такие же фигуры растворились в тени у противоположной стены.

В центре зала на нефритовом возвышении располагался алтарь со множеством знаков и символов, от которых веяло ледянящим дыханием Тьмы. На алтаре в луже крови лежала жертвеная птица, сердце которой было пробито кинжалом с узким длинным лезвием и черепом на рукоятке.

Возле него на коленях стоял старец, облаченный в темно-синюю тогу с вышитыми золотом древними символами на груди.

Открытые глаза его невидящим взором уставились куда-то в одну точку, и был он похож на статую, вылепленную искуснейшим мастером.

Так продолжалось уже час.

Внезапно губы жреца дрогнули, и он что-то беззвучно зашептал. Дернулся, будто от порыва ветра, огонь в диковинных светильниках, странные зловещие тени заплясали по стенам, клубы дыма зашевелились под потолком.

Старец вздрогнул, взгляд его ожил. Однако видел он не алтарь с жертвенной птицей, не мраморные ступени с застывшими на них фигурами в тогах. В сизеватом тумане видел он морское побережье, волны, что накатывались на берег, и пантрийскую торговую шхуну, что раскачивалась на них. Далеко в море угадывались силуэты двух остроносых боевых галер.

На песчаном берегу стоял человек.

За многие мили от берега, в мрачном зале старец прищурил глаза, чтобы сквозь туман разглядеть его.

Был это высокий стройный мужчина и никакие одежды не могли скрыть опасной мощи его тела. На перевязи за спиной висел меч с длинным узким лезвием, а за пояс был заткнут стилет с резной рукояткой. Человек махнул рукой кому-то на шхуне и, развернувшись, легкой пружинистой походкой направился вглубь берега.

В этот момент жрец разглядел его лицо.

– Торан!!! – вырвалось у старца, и в голосе его можно было прочесть и ненависть, и страх.

Языки пламени на мгновенье затухли, погрузив зал во мрак, но потом вновь разгорелись все тем же колеблющимся тревожным светом.

Жрец встряхнул головой и резко поднялся с колен, глаза его сверкнули решимостью. Он вырвал из сердца птицы кинжал и отошел от алтаря.

Долго ничего не происходило, потом фазан пошевелил крылом, глаза его открылись, но были это уже не глаза птицы. Черные, с узким белым зрачком глаза обвели зал взглядом, и птица поднялась, встав в луже собственной крови. Клюв ее заострился, крылья удлинились, часть перьев опала на алтарь, кривые когти появились на лапах.

– Откройте дверь! – приказал жрец, и люди в черных тогах тут же повиновались, распахнув двери черного дерева.

Тяжело взмахнув крыльями, птица вылетела из зала.

Жрец Соккалитон устало вздохнул и тоже направился к выходу, молчаливые фигуры последовали за ним. Поднимаясь по ступеням, он сказал:

– Нужно было убить тебя, Торан сразу, а не бросать в Лабиринт. – Соккалитон зло усмехнулся. – Но на этот раз тебе оттуда не уйти!

Ветер шелестел в листве рощи, что раскинулась на берегу небольшого озера. Два десятка воинов полукругом расположились вокруг старого засохшего дуба, росшего у самой кромки воды. Их предводитель, – гигант с черной бородой и гривой таких же черных, как ночь, волос – подперев мощные руки в бока и ухмыляясь, смотрел на крепко привязанных к старому ветвистому дереву мужчин. Вид тех вызывал жалость: полуобнаженные, избитые, поцарапанные, грязные, они беспомощно висели на дереве и могли лишь бросать злобные взгляды на окружавших их воинов. Те, в свою очередь, открыто насмехались над своими пленниками, бросая в их адрес грубые шуточки.

Невдалеке, в двухколесной повозке, сидели две связанные молодые женщины. Глаза их были полны слез, и не из-за своей горькой участи, а из-за уверенности, что видят привязанных к дереву мужчин в последний раз.

– Вы убили служителя культа Орма, – все-также ухмыляясь, обратился к ним предводитель воинов, – и поэтому смерть в бою будет для вас слишком мягкой карой. Здесь вы будете умирать долго. Вода у вас под ногами, но умрете вы от жажды, а дождь продлит вашу агонию. И все это время вы будете думать о своих женщинах, и мысли эти будут грызть вас изнутри, как черви. – Бородач заржал, настолько ему понравились собственные слова, и смех его подхватили все воины.

Лишь один человек не принимал участия в общем веселье.

Стоял он чуть в стороне, облаченный в черную тогу, и капюшон скрывал его лицо.

Предводитель сделал знак, воины запрыгнули в седла своих коней, человек в тоге сел во вторую повозку, и небольшой отряд двинулся меж холмами, оставив позади двух привязанных к дереву пленников.

Как только последний всадник скрылся вдали, из высокой травы в роще поднялся человек и, спрятав в перевязь за спиной длинный узкий меч, подошел к дубу. Остановился, поднял голову и, прищурив серые глаза, посмотрел на привязанных к дереву.