– Из-за чего такая мрачность? – поинтересовался Страйк, допивая чай.

– Это будет кратчайшее в истории расследование. Иззи хочет, чтобы мы доказали виновность Кинвары.

– Она хочет узнать правду о смерти отца, – ответил Страйк и ухмыльнулся от скептической гримасы Робин. – Допустим, ей втемяшилось, что виновна Кинвара. Ну что, проверим надежность алиби? В субботу я собираюсь в Вулстон. Иззи пригласила меня в дом Чизуэллов, так что я смогу познакомиться с ее сестрой. Может, присоединишься? Пока не зажила травма, не хотелось бы садиться за руль.

– Конечно, – без колебаний ответила Робин.

Идея выбраться из Лондона в компании Страйка, хотя бы на день, была настолько привлекательна, что Робин даже не задумалась о возможных планах Мэтью, хотя он, в свете их неожиданного примирения, вряд ли стал бы возражать.

– Можем поехать на «лендровере». По грунтовым дорогам на нем удобнее, чем на твоем «БМВ».

– Что будешь делать, если тот журналюга не оставит тебя в покое?

– Думаю, на машине от него проще оторваться, чем пешком.

– Вполне возможно.

Когда-то Робин прошла специализированные водительские курсы и сдала экзамен. Страйк никогда не заговаривал об этом вслух, но она была единственным водителем, которому он полностью доверял в поездках.

– В котором часу мы должны быть в Чизуэлл-Хаусе?

– К одиннадцати, – ответил Страйк, – но рассчитывай на весь день. Хочу заодно взглянуть на лачугу Найтов. – Он поколебался. – Не помню, рассказывал тебе или нет… Я оставил Барклая работать по Джимми и Флик.

Страйк приготовился, что сейчас последуют упреки в скрытности и обиды по поводу того, что для Барклая находится работа, а для нее – нет, вернее, расспросы о тех играх, которые вел Барклай (и об их влиянии на весьма шаткое финансовое положение агентства), но Робин сказала скорее удивленно, нежели мстительно:

– Ты же сам знаешь, что не рассказывал. Ну и зачем тебе это понадобилось?

– Понимаешь, я нутром чую, что мы многого не знаем о братьях Найт – за ними стоит последить.

– А меня ты почему-то убеждаешь не полагаться на интуицию.

– Ну, я же известный лицемер. И соберись, – добавил Страйк, поднимаясь из-за стола. – Ты огорчила Рафаэля.

– Чем же, интересно?

– Иззи сказала, что он на тебя запал. А ты возьми да и окажись ищейкой.

– О-о… – протянула Робин и слегка разрумянилась. – Ну, надеюсь, Рафаэль быстро оправится. Он такой.

На протяжении многих лет Страйк подолгу размышлял, чем вызывает мрачное молчание у своих подруг. Но в случае с Лорелеей, которая в пятницу весь вечер обиженно молчала, утешало одно: Страйк точно знал, почему она дуется, и, более того, даже готов был в некоторой степени признать ее правоту.

Через пять минут после приезда Страйка в Кэмден ему позвонила Иззи – сообщить о письме от Герайнта Уинна, но еще – он точно знал, – чтобы просто пообщаться. И она была не первой, кто рассчитывал, заключив договор с детективом, приобрести вдобавок нечто вроде отца-исповедника и психотерапевта в одном лице.

Одинокие беззащитные женщины, пользующиеся услугами Страйка, были склонны преувеличивать чувственную составляющую расследования. Конечно, время от времени соблазны случались, но Страйк никогда не спал со своими клиентками. Слишком много значило для него агентство; даже окажись Иззи привлекательной девушкой, он и тогда тщательно следил бы за стерильным профессионализмом их взаимодействия, но ее образ был навсегда отравлен ассоциациями с Шарлоттой.

Страйку и самому не терпелось поскорее свернуть разговор: Лорелея в сапфировом шелковом платье, навевающем мысли о ночной сорочке, выглядела просто забойно, да и тарелки уже ждали, но Иззи впилась в него как клещ. После обсуждения всех вопросов Страйк еще пятнадцать минут тщетно пытался отделаться от клиентки, которая громко и со вкусом хохотала над каждой его фразой, в которой ей чудился хотя бы намек на юмор, так что Лорелея вряд ли осталась в неведении относительно половой принадлежности смешливого абонента на другом конце. Но стоило только Страйку разорвать соединение и начать объяснять Лорелее, что его задержала убитая горем клиентка, как с новостями о Джимми Найте позвонил Барклай. И уже сам по себе факт второго телефонного разговора, пусть и более краткого, серьезно усугубил в глазах Лорелеи первую провинность Страйка.

Это был их первый вечер после того, как Лорелея взяла обратно свое любовное признание. И ее манеры обиженного подранка доказывали неприятное предположение: не имеющая искреннего желания продолжать эти неопределенные отношения, Лорелея, будто бы ослабив хватку и отдалившись, надеялась подвести его к мысли о сильной влюбленности. Потратив на телефонные разговоры более тридцати минут, в течение которых ужин медленно скукоживался в духовке, Страйк уже не надеялся на безмятежный вечер и возобновление романа.

Прими Лорелея его искренние извинения, этот вечер мог бы завершиться в постели. Но в половине второго ночи она в конце концов разрыдалась от смеси самобичевания и самооправдания, а Страйк слишком устал и потерял настрой продолжать, отчего, как он опасался, Лорелея утвердилась во мнении, что настрой уже не вернуть никогда.

Пора завязывать, думал Страйк, невыспавшийся и опустошенный, вставая в шесть утра и стараясь не шуметь, чтобы не разбудить Лорелею. Решив не завтракать, поскольку дверь на кухню теперь заменяли бряцающие подвески в стиле ретро, Страйк прокрался вверх по лестнице к выходу – и тут показалась Лорелея, заспанная, растрепанная, грустная и весьма соблазнительная в коротком кимоно.

– Даже не попрощаешься?

«Только не реви. Прошу, не реви».

– Ты так мирно спала. Я должен идти, Робин подхватит меня возле…

– А, – отозвалась Лорелея. – Конечно, разве можно заставлять Робин ждать?

– Я позвоню.

На пороге до Страйка донеслось нечто вроде всхлипа, но его заглушили шорохи открываемой двери и щелчок замка.

В запасе оставалась еще уйма времени, так что Страйк заглянул в «Макдональдс», взял яичный «макмаффин» с большим кофе и позавтракал за грязным столом, в компании других жаворонков, залетевших сюда субботним утром. Сидевший к нему спиной парень с гнойником на шее читал «Индепендент», и на первой полосе Страйк успел выхватить глазом заголовок: «Министр спорта разводится». Вытащив телефон, он загуглил: «Уинн муж». На дисплее немедленно запестрели сходные заголовки: «Министр спорта расстается с мужем „по обоюдному согласию“», «Делия Уинн берет паузу в связи с кризисом брака», «Незрячая госпожа министр, куратор Паралимпийских игр, на грани развода».

Крупные издания сообщали эту весть кратко, по-деловому, изредка добавляя пару деталей об успехах Делии в политике и прочих сферах. Газетчики, должно быть, с особой тщательностью обходили молчанием все, что подпадало под судебное предписание. В два укуса Страйк разделался с «макмаффином», закинул в зубы сигарету и похромал на улицу. Там он закурил и решил проверить сайт одного скандально известного блогера.