Вся наша банда собралась в зале муниципалитета, за исключением Дианы и нашего драгоценного Рейсера, которого нельзя было выносить на улицу, пока он окончательно не окрепнет.

Там были Мелани, Райли, тренер Лупе. Тренер держал в руках большую фотографию улыбающейся Дианы, приговаривая:

– Ей так хотелось быть в двух местах сразу, поэтому я предложил принести сюда фотографию, которая будет заменять ее, пока она ухаживает за нашим будущим чемпионом.

Мои родители, стоявшие рядом с ним, рассмеялись. У мамы выступили слезы на глазах, а папа просто светился от гордости. Пит с Норой стояли рядом с ними, держась за руки. Они, очевидно, пытались строить отношения, тем более что мы собирались провести в Сиэтле пару месяцев, остававшихся до начала нового сезона. Там, разумеется, присутствовала и Джо, с ее вечной вызывающей ухмылочкой и почти военной выправкой.

Когда мы с Ремингтоном подошли к стойке, где должны были расписываться, я вся горела от волнения и радости, веселыми пузырьками разбегавшейся по моему телу. Я держала его за руку – загорелую, крепкую, надежную руку, которую я никогда теперь не отпущу.

Мы поставили свои подписи на официальных документах, подтверждающих наш брак. Реми сжал мою ладонь обеими руками. Его голубые глаза сверкали, когда он с гордым собственническим видом надел кольцо мне на палец.

Оно было сделано из платины.

– Белый бриллиант – это ты, – сказал он хриплым шепотом, поднимая мою руку, чтобы я могла рассмотреть обручальное кольцо. Справа от центрального белого бриллианта был расположен голубой, а слева черный.

– А ты – это два других, – произнесла я, почти задыхаясь от охвативших меня эмоций. Я обхватила его сильный подбородок своими маленькими ладонями и крепко поцеловала его.

– Я люблю тебя.

Затем я взяла его большую руку в ладони и надела кольцо, тоже платиновое, внутри которого было выгравировано: МОЕЙ ИСТИННОЙ ЛЮБВИ. ТВОЯ БРУК ДУМАС.

– Поздравляем, мистер и миссис Рип! – приветствовала нас радостными криками вся банда. Мы рассмеялись, и Ремингтон подхватил меня на руки, подбросил в воздух и снова поймал.

– Вот теперь ты точно моя, – со счастливым видом заявил он, а потом крепко прижал к себе и замолчал, пожирая меня полным восхищения взглядом. Он обхватил меня за шею и, наклонившись, запечатлел самый нежный, самый долгий поцелуй на моих губах.

– У нас есть для тебя подарок, Брук. – Пит и Райли протянули мне коробку. – Это от всей команды, включая нашего нового товарища, Джо.

Я помахала Джо, стоявшей по другую сторону прохода, а потом разорвала упаковку и открыла коробку.

Там лежало что-то алое и блестящее. Я извлекла из коробки яркий атласный халат, в точности такой же, как тот, в котором Реми выходил на ринг. Но надпись на нем была другая: ДЕВУШКА РИПА.

Довольно улыбаясь, я обняла ребят, но только на секунду, потому что тут же услышала недовольное рычание, и большие, сильные руки потянули меня назад – в Ремингтоне взыграли собственнические инстинкты. Сорок дней вынужденного сексуального воздержания давали о себе знать, и всю дорогу домой между нами висело невыносимое напряжение. Неприкрытая первобытная сексуальная энергия витала между нами словно нарастающий торнадо, эмоции захлестывали нас. Мы просто тонули в счастье, любви, желании. Когда мы вернулись в квартиру, Рейсер крепко спал в своей колыбельке, которую Диана перенесла в гостиную. Она отложила журнал, когда мы вошли в комнату, и с радостным визгом заключила Ремингтона в объятия, да так крепко, что он крякнул от неожиданности. Потом она обняла и меня.

– Надеюсь, вы оба понимаете, что я отношусь к этому малышу как к внуку, – сообщила она нам.

– Диана, – произнесла я, совершенно расчувствовавшись от ее слов, – спасибо тебе.

Ремингтон улыбнулся ей, продемонстрировав великолепные ямочки на щеках, и Диана снова обняла его перед тем, как уйти.

Реми снял галстук и отбросил его в сторону. Расстегнув верхнюю пуговицу белоснежной рубашки, он притянул меня к себе и прижал свои губы к моему рту, сплетая свой язык с моим. Он поднял меня и усадил на гладкую деревянную стойку у входа.

– Хочу поцеловать, – он сунул руки под мои ягодицы, – свою прекрасную жену.

По всему моему телу пробежали волны счастья и любви. Я запустила пальцы в его взъерошенные волосы и начала пожирать его губы, как и он мои. Внезапно, словно по расписанию, проснулся Рейсер и громко заплакал. Мы оторвались друг от друга и побежали к нему, но перед этим Ремингтон поцеловал меня за ухом со словами:

– Покорми его, а потом покормишь меня.

– У меня есть хорошая идея, что тебе предложить. Тебе понравится. Так что заметано.

– Вот и отлично, – произнес он, направляясь на кухню, а я вынула нашего сынишку из колыбельки.

– Больше, чем отлично! – крикнула я в ответ. – Когда пойдешь в спальню, захвати колыбель.

Я быстро опустилась на край кровати и сдернула блузку, спустила бюстгальтер и прижала бурно сопротивляющегося младенца к груди, одновременно глядя на часы, чтобы вовремя поменять грудь.

Вскоре к нам присоединился Реми, поставивший колыбель с моей стороны кровати, и принялся ходить из стороны в сторону по комнате.

Мой лев явно пребывал в нетерпении.

Между нами пробежал мощный ток сексуального желания – которое копилось на протяжении сорока дней. В своем воображении я трахала Ремингтона тысячи раз, и он тоже, судя по тому, как он пожирал меня глазами каждый день.

Я кормила Рейсера, а Рип пристально наблюдал за мной. За это время он съел один персик и два яблока и снова начал мерять комнату шагами, глядя, как я кормлю нашего сына грудью, а потом расстегнул пиджак, а следом и рубашку. В его глазах светилось неудержимое желание. Я тоже жаждала его ласк. Никогда в жизни я не испытывала такого сексуального голода. Мы, спортсмены, привыкли быстро восстанавливаться, но невозможно было быстрее восстановиться после родов, поэтому нам приходилось сдерживать свои порывы. Рейсер такой замечательный малыш! Он хорошо кушал и спал по расписанию. Мне казалось, он понимает, что папа у него особенный. И старается облегчить мне жизнь. А если и не понимает, то мы ему поможем. У нас ведь всегда будет выбор. Мы принадлежим друг другу, мы хозяева своей жизни, мы счастливы, как и все люди вокруг нас.

– Ты закончила? – почти ревниво спросил он хрипловатым голосом, подходя ко мне и вытаскивая рубашку из брюк. Вел он себя последнее время как настоящий собственник. Каждый день, каждую ночь он прижимал меня к себе и говорил, что я принадлежу ему. Но произнося это, он не понимал, что тем самым подтверждает, что он тоже принадлежит мне. Нельзя владеть чем-то, не отдавая что-то взамен, даже если речь идет, например, об автомобиле.

Пока я кормила сына, мы слушали музыку, ставили любимые песни друг другу и Рейсеру. А сейчас Реми распахнул рубашку, явив великолепные кубики пресса, а потом подошел и положил руку на грудь, которой я только что кормила малыша. Он обхватил рукой меня за шею, наклонился и поцеловал.