В ответ мир вокруг наполнился золотистым сиянием, и Ника поняла, что аэролит Тристана – она больше даже мысленно не хотела называть его осколками – откликнулся.

Чувствуя, как ее переполняет самый настоящий восторг, девушка вдруг подумала, что, раз ее аэролит соединился с летным камнем Тристана, почему бы не попробовать соединиться с кем-нибудь еще?

Углядев вдалеке золотисто-черный авион генерала эр Спата, Ника снова погрузилась в свой аэролит и потянулась к летной машине генерала.

Ничего не вышло.

Но тут летный камень – чей? ее? Тристана? – словно подсказал ей, что делать нужно не так. Не рассуждая и не колеблясь Ника потянулась к аэролиту Тристана, а от него – к ближайшему к нему авиону.

И вот уже затеплилась, затрепетала хрупкая невидимая нить, и через нее Ника ощутила целый вихрь эмоций, который передавался летному камню от его владелицы, – вначале недоумение и настороженность, непонимание и страх, а потом – волнение и зарождающаяся радость, когда авионера поняла, что произошло.

Воодушевленная этим успехом, Ника решила продолжить эксперимент и «привязать» к намечающейся паутине другой авион. И снова получилось!

Увидев, что к «Молнии» целенаправленно несется сразу три вражеских авиолета, Ника недолго думая «свечкой» ушла в высоту, чтобы стать недосягаемой для противника. Набрав порядка пятисот футов, девушка выровняла авион и снова посмотрела через свой аэролит вниз. И прерывисто вздохнула, увидев, что там появилось несколько новых нитей: аэролиты начали соединяться друг с другом. Стоило лишь немного сосредоточиться, и через свой летный камень Ника ощутила весь спектр эмоций, которые испытывали сейчас другие авионеры. Более того, она даже разобрала их намерения: одна собиралась проводить атаку через низкий вираж с выходом в боевой разворот, а другая вот-вот уйдет от противника резким «маятником».

Снова сосредоточившись на аэролите Тристана – его она ощущала четче всего, – Ника протянула еще несколько нитей. И с удовольствием убедилась, что их становилось все больше и больше: другие авионеры активно подключались к процессу.

Снова на миг прикрыв глаза, Ника посмотрела через свой аэролит на открывшуюся ей картину. Уже очень многие авионы были соединены между собой тонкими нитями, образуя настоящую сеть, и сходились, словно лучи к солнцу, к нескольким ключевым точкам. Нике потребовалось несколько мгновений, чтобы сообразить: эти точки – аэролиты джентльменов.

Что ж, пожалуй, на этом можно было считать свою работу выполненной: все больше и больше летных машин соединялись между собой. Да, некоторые нити рвались, когда авионы улетали слишком далеко, но их все равно оставалось очень много! А если бы авионеров-джентльменов было больше, то и сеть вышла бы плотнее и надежнее!

Впрочем, даже той сети, которая уже образовалась, более чем хватало, чтобы Ника на миг едва не утонула в том огромном потоке ощущений, который лился к ней со всех сторон. Много… Слишком много, чтобы успеть разобраться, слишком много, чтобы отреагировать! А когда подбили один из соединенных нитью авионов, Ника почти физически ощутила боль и на миг испугалась: как же они будут сражаться, если чужие переживания станут так сильно их отвлекать? И тут же постаралась отогнать испуг, ведь он мог передаться и другим. Нет, нужно настроиться иначе, нужно излучать только уверенность и решимость – так, чтобы их по цепочке ощутили и другие.

Пространство слева прошила пулеметная очередь, Ника вздрогнула и почувствовала, как поток ощущений резко ослаб. Бросая «Молнию» в штопор, девушка поблагодарила врага, который привел ее в себя и не позволил обилию информации, поступающей через аэролит, парализовать ее. Вот так, как сейчас, было хорошо: Ника слышала отзвуки происходящего вокруг, но они ее не оглушали. Это позволяло сосредоточиться на главном: на бое и на своих собственных ощущениях. Сейчас, когда они все связаны, от морального духа одного зависит моральный дух всех.

Резкая вспышка напряжения слева внизу заставила Нику опустить глаза. Там боевая тройка авиолетов брала в плотный захват ярко-бирюзовый авион майора эр Мада! Что ж, у Ники было огромное преимущество высоты, и сейчас она им воспользуется.

«Иду на помощь», – мысленно произнесла девушка, отправила «Молнию» в штопор и открыла огонь по цели.

* * *

Небеса гремели непрекращающимися пулеметными очередями. Крупными яркими каплями с неба падали черно-красные авиолеты врага; некоторые были сбиты авионами, некоторые сталкивались друг с другом – в том хаосе, который царил в небе, это было немудрено. Но Лиса уже больше не считала авиолеты; нехитрая математическая формула вычисления победителя отступила перед беспокойством за жизнь людей, многих из которых она узнала за то время, пока жила на летной базе.

Теперь девочка высматривала среди терпящих крушение летных машин только авионы. И вздрагивала каждый раз, когда видела их. Еще одна темно-серая «шпилька», сразу две тяжелые «подушки», оранжево-синий авион Деллы, личной адъютанты главнокомандующей, которая с самого начала боя неотступно следовала за генералом эр Спата, прикрывая ее с тыла… Да, авиолеты падали непрерывным потоком, но и авионы тоже – один за другим, все больше и больше!

Когда на крутом боевом развороте два авиолета-перехватчика почти в упор расстреляли «Бутон» мадам эр Винна, но та продолжала выпускать пулеметные очереди и, даже падая, сумела-таки прихватить с собой вражеский авиолет, Лиса зажмурилась, и из ее глаз сами собой потекли слезы. Девочка их не вытирала. Да, она ревела как мальчишка, да, девочки не должны плакать, они должны быть сильными, они же будущие дамы – ну и что? Сейчас ее никто не видел. И было слишком страшно, чтобы не плакать.

«Мама! – почти неслышно шептала она сквозь слезы. – Папочка! Тиккори!.. Кип…»

Лиса звала, зная, что те, кого она так бы хотела видеть сейчас рядом, не могут ее услышать, не смогут прийти, обнять и защитить.

Но она все равно звала.

* * *

Ансель запрокинул голову и уставился на полыхающее огнем небо. Он не пошел с остальными в летный центр, а предпочел наблюдать за боем возле входа в ангар, где когда-то стояла «Гроза», а потом – «Ураган». Несмотря на то что юноша настраивался не сводить глаз с «Молнии», взгляд то и дело скользил с одного края неба на другой: сложно не пытаться охватить всю картину целиком, следить только за Никой и не обращать внимания на ту страшную битву, которая разворачивалась сейчас в высоте.

Несмотря на стрекот пулеметных очередей, Ансель услышал звук приближающихся шагов, почему-то сразу решил, что это Тайрек, и успел обрадоваться его появлению. Тот сказал правду: он действительно привез на мыс Горн оружие и шанс на победу, и сейчас Ансель бы не стал припоминать былое. Сейчас они бы вместе следили за битвой, и, возможно, в компании приятеля – наверное, все-таки уже не бывшего – было бы легче справляться со страхом.

Но когда Ансель повернул голову, он увидел, что к нему приближается не Тайрек, а Ёр.

Она встала рядом, чуть склонив безволосую голову. Тонкая шея, щуплое тело, слишком легкая для зимы ткань все той же одежды, в которой она явилась с Седьмого Неба. Ёр казалась беззащитной и трогательной. Как же обманчива внешность!