– Мне случайно удалось выяснить, – начал Тайрек с ухмылкой, явно намекающей на то, каким образом он получил эти сведения, – что дело совсем не в этом. Аэролиты не просто усиливают друг друга. Они… короче, там было написано, что аэролиты настраиваются друг на друга и дают знать, что происходит с другими.

– И что это значит? И как работает?

– Не имею ни малейшего понятия, – честно признался Тайрек. – Как по мне, звучит так, словно между аэролитами устанавливается что-то вроде радиосвязи. И если это так, тогда каждая авионера будет знать, где находятся и что делают другие. А это весьма полезно, верно же?

– Да, это пригодится в бою. Если, конечно, мы сумеем разобраться, как оно работает, – признала генерал.

– Что ж, – весело заключил Тайрек, – значит, надо проверить!

Воздушный флот Третьего континента атаковал базу мыса Горн в сумерках ранним утром двадцать первого февраля, в день, когда Арамантида обычно праздновала день Первых Лучей; темные силуэты боевых зепеллинов прятались в низко плывущих снеговых тучах и казались частью стихии, надвигавшейся на мыс Горн.

Авионеры были готовы – если к такому вообще можно было быть готовым. Авионы замерли на рулежных дорожках возле летных полос. Механикеры копошились возле авионов. Авионеры получали последние инструкции своих командиров. Мыс Горн собирался с силами перед решающей схваткой.

Возле некоторых летных машин, рядом с авионерами и механикерами, стояли и растерянно переминались с ноги на ногу джентльмены в теплых куртках и летных шлемах. Буквально вчера они разбудили свои аэролиты на спешно проведенной Церемонии камней. Хотя назвать это церемонией было большим преувеличением: к собравшемуся в «деревяшке» личному составу базы вышла генерал эр Спата и коротко, словно речь шла о самой что ни на есть будничной вещи, а не о чем-то, в корне переворачивающем известное им устройство мира, сообщила, что, во-первых, джентльмены тоже могут будить летные камни и, во-вторых, все желающие джентльмены могут сейчас подойти к столу, на котором разложены аэролиты, и испытать свою удачу. Однако эта «удача» также означала участие в грядущем бою за мыс Горн.

К чести джентльменов базы, ни один не оказался трусом. Ошеломленные и сбитые с толку, все они встали в очередь к простому деревянному столу с россыпью летных камней, над которым возвышалась мадам эр Мада. Несмотря на то что все прекрасно знали о Тристане рей Дорc, в глубине души никто не верил в эту странную затею.

Но когда первый же подошедший к столу джентльмен разбудил летный камень и с ошеломленным видом отошел в сторону, держа в ладонях мерцающий аэролит, невероятное стало реальным.

К чести тех же джентльменов, в тот вечер никто из них не поднял тему о том, почему все это время им говорили, что только дамы могут будить летные камни. Никто не заявил, что обижен тем, как несправедливо относились к ним все эти годы, и не отказался участвовать в бою за страну, которая их обманывала. Вероятно, все эти мысли, вопросы и обиды еще проявятся, но потом, в будущем… Если оно у них будет, это будущее.

Авионеры тоже волновались. Короткое объяснение генерала эр Спата о том, что предположительно аэролиты дам и джентльменов усиливают друг друга и позволяют координировать бой, не давало ответов на самые насущные вопросы: как именно это работает, что нужно для этого сделать – да и вообще сработает ли?

Несколько помогло объяснение Николь рей Хок. Она рассказала, как однажды у нее получилось настроиться через сердце своего летного камня на аэролит Тристана рей Дора и как благодаря этому им удалось спасти авион в практически безвыходной ситуации. Тогда, как честно призналась рей Хок, она и понятия не имела, что происходит, и только сейчас, после новости, сообщенной мадам генералом, ей стало понятно что к чему. Она как могла описала, как именно произошла настройка аэролитов друг на друга, и сейчас, вооруженные этими довольно сумбурными пояснениями, авионеры готовились отправиться в бой – самый важный и, очень возможно, последний бой в их жизни.

На одной из летных дорожек впереди всех стоял хищный золотисто-черный авион генерала эр Спата. Сегодня она лично поведет за собой авионер мыса Горн.

В ранних утренних сумерках авионеры-дамы и авионеры-джентльмены стояли возле готовых к взлету авионов и смотрели на огромную тучу, закрывающую полнеба: это приближалась воздушная армада Третьего континента. И несмотря на то что одни были опытными, закаленными в битвах бойцами, а другие даже ни разу не бывали в небе, сейчас и те и другие испытывали очень похожие чувства.

* * *

В пылу происходящего об исчезновении «Урагана» стало известно только непосредственно перед боем. Как мог пропасть самый большой авион Империи? Кто еще, кроме Тристана и Ники, мог его увести? Все эти вопросы оставались без ответов… Да и не было времени их искать – как не было времени и горевать о погибших или беспокоиться о будущем. Надо было действовать – здесь и сейчас. Нет «Урагана»? Что ж, значит, Ника полетит на «Молнии»…

Пока Ансель проверял авион, Ника отыскала Тристана. Он стоял на соседней летной полосе возле стандартного боевого моноплана, натягивал на руки теплые перчатки и перебрасывался веселыми шуточками с механикерами и авионерами Танго. Тристан, как магнит, притягивал к себе людей и заряжал их своей энергией; даже те, чьи авионы стояли на рулежных дорожках на другом конце авиодрома, подходили к нему, просто чтобы перекинуться парой слов.

– А почему ты летишь не на «Урагане»? – время от времени спрашивали его.

– Ну как почему, – громко, чтобы слышало как можно больше людей вокруг, отвечал Тристан. – В этом бою мы победим не потому, что у нас есть парочка особо мощных авионов, а потому что мы – авионеры. Там, – щурился он в небо, – я хочу быть с вами плечом к плечу.

Эти простые, в общем-то, слова совершенно непонятным образом расправляли людям плечи, зажигали в глазах огоньки решимости и уверенности.

Именно поэтому Ника уже знала ответ на свой вопрос – прежде чем его задала. Но все равно предложила:

– Тристан, полетели со мной на «Молнии».

Рей Дор повернулся к девушке и несколько долгих мгновений смотрел на нее сверху вниз; серые, словно обведенные черным угольком глаза сверкали чуть ярче обычного. А потом на небритом лице появилась такая знакомая Нике улыбка – кривая и чуть насмешливая.

– Хочешь спасти калеку?

Ника дернулась от слова «калека», как от удара. Ни разу, даже в мыслях, она не думала так о Тристане! Да, она почти не сомневалась, что он откажется, но ей и в голову не приходило, что она может обидеть его своим предложением.

– Ты же знаешь, – понизила голос девушка, чтобы их никто не услышал, – ты же прекрасно понимаешь, что с осколками у тебя шансов меньше, чем даже если бы у тебя был просто обычный аэролит. И – да, я не сомневаюсь, что с твоей силой воли и твоим упорством ты бы мог натренироваться так, что по-прежнему превосходил бы обычных авионер… Да вот только у тебя не было на это времени!