Лиса крепко зажмурилась. Генерал эр Спата вела авионер за победой. Теперь вести было некому…

* * *

«Мы проигрываем».

Эта мысль, кристально ясная и отчетливая, прозвучала в голове Ники внезапно, и она понятия не имела, сама та появилась или же слишком много авионер думали сейчас об одном и том же, глядя на то, как падает золотисто-черный авион генерала эр Спата.

Да, они проигрывали – даже несмотря на то, что настройка друг на друга через аэролиты и впрямь помогала. Ника ощущала, кому особенно тяжело, еще прежде, чем видела это собственными глазами, и летела на подмогу. Она улавливала намерения других авионер до того, как они проводили очередной маневр, и это позволяло ей либо вовремя убраться с дороги, либо, наоборот, подстроиться и помочь загнать врага.

Так, уже несколько раз Ника присоединялась к майору эр Мада во время атаки: выводила «Молнию» по траектории навстречу той, по которой майор загоняла врага, и успешно расстреливала авиолеты. В этом неожиданном спонтанном тандеме они с майором эр Мада провели не меньше десятка успешных маневров, прежде чем их разделил хаос битвы.

Однако у невидимой сети, которой соединились через аэролиты джентльменов авионеры мыса Горн, был один существенный минус. Каждый раз, когда сбивали «соединенный» авион и разрывалась невидимая нить, Ника это ощущала почти физически. И полагала, что и другие авионеры – тоже. И чем дольше шел бой, тем чаще и чаще настигала эта боль.

И каждый раз, когда рвалась очередная нить, Ника боялась, не Тристан ли это. Она так ни разу за всю битву и не увидела его авион, но ей почему-то казалось, что, если бы сбили Тристана, она бы это обязательно почувствовала.

Ни один прежний бой не походил на то, что творилось сейчас в небе. В такой тесноте и толкотне не могло быть и речи о том, чтобы выполнить эффектный «маятник» или воспользоваться «падающим листом». Тактики летного боя в основном выстраивались на индивидуальных сражениях; сейчас же летных машин вокруг было так много, что порой становилось буквально невозможно развернуться! Не раз и не два в этой тесноте летные машины просто сталкивались, не видя друг друга на элементах.

Единственное, что выручало Нику в развернувшемся хаосе, это даже не скорость и маневренность «Молнии», а опыт, полученный за последние дни подготовки к дуэли, в полосе постоянных циклонов. Но у других авионер такого преимущества, увы, не было…

Со стороны воздушной границы между мысом Горн и Третьим континентом далеко в небе появилась темная масса летных машин, и у Ники упало сердце: им в тыл из воздушного коридора заходит подкрепление врага! Их берут в клещи!

В этот момент девушка почувствовала, как ее охватывает отчаяние. Что они могут противопоставить такой силе? У них нет и шанса! У них его не было изначально!

Мысленно отвесив себе оплеуху, Ника постаралась взять себя в руки. Она не может, не имеет права паниковать! Паника – как вирус, стоит только ей поддаться, и она распространится с огромной скоростью!

Что ж, Ника знала, как именно может закончиться этот день. Знала, хотя в глубине души надеялась на чудо в самый последний, самый безнадежный момент… Но чудеса случаются только в приключенческих книгах и синема-лентах. В реальной жизни места для чуда нет.

Что остается делать, когда ты обречена? Бороться? Но зачем, если ты знаешь, что это бессмысленно? Сдаться? Но против этого что-то неумолимо восставало в душе.

И тогда Ника вспомнила, что помогло ей взять себя в руки, когда они приземлились, едва не разбившись, на Седьмом Небе: думать только о следующем маленьком шаге – и ни в коем случае не обо всей ситуации в целом, иначе страх и беспомощность тебя парализуют.

Правда, там, на Седьмом Небе, с ней был Тристан, и его насмешливая полуулыбка помогала ей не удариться в панику. А сейчас… Сейчас она даже не знает, жив ли он еще.

Категорически запретив себе думать о Тристане, Ника собрала свою волю в кулак. Пусть Тристан ее и не увидит, но она сделает все, чтобы он гордился ею! Она будет сбивать один авиолет за другим и не думать ни о чем другом. И хорошо бы, если бы другие авионеры поступили так же. Если уж им всем доведется сегодня погибнуть, то, по крайней мере, они дадут такой бой, что даже века спустя враг будет содрогаться от ужаса, вспоминая, какой ценой далась им победа!

Ника выбрала себе целью авиолет с красно-белой расцветкой Кондора и вывела «Молнию» в «колокол», чтобы максимально воспользоваться своим преимуществом и атаковать врага сверху. Выйдя на нужную высоту, девушка убедилась, что на намеченной траектории атаки нет других авиолетов и авионов, и бросила «Молнию» в штопор, тут же открыв огонь. Ее жертва тщетно металась, пытаясь уйти из-под обстрела, и во время одного из таких хаотичных маневров врубилась в другой авиолет, заходящий в боевой разворот. Летные аппараты единой массой рухнули вниз.

Девушка проводила их взглядом, а затем провела боевой разворот, собираясь мчаться навстречу вражескому подкреплению. Одна против всех. И плевать, что это самоубийственная затея. Здесь и сейчас Ника находилась где-то по ту сторону страха; разум словно отключился, и слава небу, потому что если бы она начала думать, то, разумеется, ни за что не решилась бы на подобное.

«Я помню все, чему ты меня учил, Тристан, – мысленно произнесла она. – Я – небо. Я – ветер. Я – крылья. Я – авионера. Я поступлю так, как должна».

Разогнав «Молнию» так, словно от этого зависели ее шансы на победу, Ника понеслась прямиком на наступающую группу, готовясь принять свой последний бой, – и вдруг заметила что-то странное в приближающихся зепеллинах. Слишком необычные формы баллонов, слишком странной формы гондолы, очень похожие на корабельные. Слишком яркая, слишком пестрая, прямо-таки режущая глаз расцветка, ужасающее обилие трепещущих на ветру флажков. Прямо как пиратские жабли… Хотя… Да это же они и были!

Ника раздосадованно прикусила губу. Как будто им мало одного только Третьего континента!

И тут из строя разномастной, разноцветной летной техники пиратов вырвался вперед одинокий авион. Ника прищурилась, разглядывая его внимательнее. Она знала, что среди пиратов есть авионеры, но этот авион, этот черный моноплан казался ей очень знакомым.

Да это же «Ворон» Черной Берты! Значит, она все-таки жива!

Вот Рик с Рейком обрадуются!

Короткий момент счастья погас, уступив место сомнению. За последнее время несколько людей, которых Ника, как ей казалось, неплохо знала, проявили себя с совершенно неожиданной стороны; война содрала с них все слои и обертки, показав, что они на самом деле из себя представляют. Да, Нике хотелось бы думать, что Берта осталась верна Арамантиде… но в жизни, как она уже убедилась, всякое бывает.

Поднявшись повыше, Ника заложила широкий вираж над пиратским флотом. И увидела, как «Ворон» взмыл, как ей сначала показалось, в «штормовую волну», а затем вошел в удивительную летную фигуру, которую Ника никогда прежде не видела, – штопор, только не вертикальный вниз, а горизонтальный, словно сверло. И, не прекращая наворачивать эти немыслимые обороты, Берта открыла огонь по ближайшему авиолету.