На лице появилась мрачность. Он отложил бумаги и, прежде чем заговорить, окинул Сэма пристальным взглядом. Сейчас его холодный и расчетливый ум, обычно сокрытый за добродетельной маской был наиболее различим.

— У меня к тебе не простой разговор, — директор снял очки и отложил их в сторону, — Дело в Юлие. Я уверен, что он скоро появится в лагере.

— Вы поэтому не стали отменять бал? — напряженно спросил Сэм, — Думаете, что он там появится?

— Я в этом уверен.

Челюсти Сэма, до этого и так находящиеся в напряжении, теперь сомкнулись с такой силой, что раздался неприятный хруст. Директор, конечно же, не мог этого не заметить.

— Об этом я и пытаюсь сказать, — вздохнул он, — Ты ненавидишь его. Ненавидишь и это вполне справедливое чувство, но Сэм… Эта ненависть может выжечь тебя изнутри. Не уподобляйся ему, не становись таким как он. Не желай ему смерти. Желай, чтобы ему воздалось по заслугам.

Сэм оглядел директора пристальным взглядом, не желая отводить глаза в сторону.

— Таких как я в этом лагере, по меньшей мере, полсотни. И я уверен все они хотят того же, чего и я.

Отрицать, что Сэм действительно хочет смерти Юлия, было бы довольно глупо. Директор в любом случае уже догадался об этом, а даже если и нет: смысл врать самому себе? Но тот факт, что он такой не один действительно верен.

Большая часть лагеря, утерявшая своих родных, винит в этом не просто черную магию, а конкретно аристарха и, а Сэм был уверен, что это на самом деле, желает увидеть его смерть собственными глазами.

— Да, но их желания никогда не обратятся в явь.

Сэм сглотнул неприятный комок, начиная осознавать, к чему он клонит.

— Что вы пытаетесь этим сказать?

— Слышал когда-нибудь такую фразу: «Что у одного на уме, то у другого на языке?», — спросил директор, протянув руку и повертев в руках одну из шахматных фигур, — Эта фраза о тебе. Большинство жителей лагеря и вправду настроены на убийство Юлия. Они хотят его смерти, и они жаждут ее получить. Но ни один из них не приведет своего желания в действие. Некоторые из них слишком умны, чтобы следовать мимолетным позывам, но большинство просто струсит. На счет душевного состояния Мэй я не уверен, но отношу ее к первой группе. Мелиссу и Эйдена туда же. А вот ты не относишься ни к одним, ни к другим.

Сэм не отвечал, понимая, что директор прав. Чертовски прав. Но это не помешало юноше испытать гнев за то, что именно так все и происходит. За то, что иначе он просто не может. Он понял, что напрягся слишком сильно, лишь тогда, когда из-за сжатых кулаков ногти впились ему в ладони.

— Я понимаю вас, директор, — проговорил Сэм и постарался расслабить руки.

— Нет, ты явно не до конца понимаешь того, что я пытаюсь до тебя донести, — спорил директор, — Ты — словно пороховая бочка, готовая взорваться в любую секунду. Прямо сейчас я это чувствую. На данный момент ты, должно быть единственный во всем лагере, кто может не удержать себя в руках и натворить глупостей. Поэтому я предупреждаю тебя Сэм: храни ясность ума. Начиная с этого момента и заканчивая тем, когда придуманный мною план, отлаженный как швейцарские часы, в точности выполнит все свои пункты и Юлий перестанет быть для нас угрозой, ты это понял?

Юноша кивнул, но не удержался и не смог скрыть вспыхнувшую в глазах надежду.

— Нет, плана у меня еще нет, Сэм, — вздохнул директор, прочитав вопрос по его глазам, — Но он обязательно будет. А пока что мы должны дождаться балла и приветственного, так сказать, визита от нашего недоброжелателя. Поэтому не делай ничего из того, что придет тебе на твой поглощенный гневными эмоциями разум, договорились?

Сэму было несколько неприятно, что директор не доверяет ему до такой степени, что повторяет одну и ту же их договоренность целых два раза в разных формулировках, но в целом это было вполне заслуженно. Сколько неприятностей он уже успел доставить директору с момента, как оказался здесь? Исполнил замечательный трюк с проникновением к проклятую деревню, чуть ли не в первый день, как оказался здесь и едва не погиб, разодранный когтями Некомато, едва не спалил половину деревни в момент своего обращения и да, кажется, совсем недавно он, поругавшись с Гвендолин разнес целый водонапорный пункт.

Должно быть, сомнения директора касаемо адекватности и холодности его ума имеют место быть. В любом случае, Сэм снова кивнул и мысленно запрограммировал себя на выполнение этого обещания. Стыдно признаться, но в этом плане вряд ли сможет на себя положиться. Эмоции слишком часто берут верх, и Сэм еще слишком плохо с ними справляется для того, чтобы это могло защитить от последующих проблем. С момента обращения, его трудности в контроле над собой не то чтобы не убавились, а напротив, возросли в несколько раз. Теперь при вспышке агрессии он мог не просто разбить ног какому-нибудь богатому придурку, а еще и случайно спалить все в радиусе километра от себя.

«С появлением силы, приходит и ответственность» — внезапно вспомнил Сэм слова отца, которые довольно часто слышал в свой адрес. Сначала он думал, что отец так поддерживает его: показывает, что ничего в этом мире не бывает просто так и что все имеет смысл. Однако теперь он начинал осознавать, что эта фраза должна была подготовить Сэма к обращению и обретению магии огня. Однако в тот момент, он даже догадаться не мог, куда заведет его самая обыкновенная поездка в летний лагерь.

— Я вас понял, — ответил Сэм, — Но с чего вы так уверены, что он вообще там появится? Это всего лишь балл.

Юноше самому хотелось бы верить в сказанное, но его будто бы пронзали электрические разряды. Каждая клеточка тела натягивалась до предела. В ожидании ответа, Сэм постукивал пальцами по бедру и явственно ощущал, что директор намерен говорить серьезно. Он сложил руки в замок над столом и поправил окуляры, прежде чем медленно произнести:

— Послушай, Юлий знаком мне как никто другой. Мы росли в семьях, имеющих друг с другом тесную связь. Раньше между нами даже складывались теплые взаимоотношения. Мы с ним не дружили — никогда, но как минимум имели друг к другу уважение. Тот момент, когда он принял демона Мамона и стал с ним единым целым, запомнился мне навсегда. Меня довольно сложно одурачить, но Юлию всегда удается держать меня в неведении. Строить предположения о его планах может казаться делом