…

И вот такая дребедень каждый день. Мы толкали в новопосвященных высших знания, как женщина – вещи в слишком маленькую сумку. Понятно, пятилетний цикл обучения на планетах мы не могли ужать до трех месяцев. Да и наставников явно не хватало. Это еще хорошо, что нам не надо было думать о пропитании и патрулировании. Мозг высшего воспринимает информации гораздо больше, усваивает ее быстрее, но не до такой же степени. Самое главное – мне дела не было. Тени – специфическая материя, этому нельзя обучить всю группу, нужен индивидуальный наставник и полное отрешение от всего остального. А мы все-таки пытались создать воинов, и воинским упражнениям было отведено главное место.

Я попытался выбраться на разведку. Закончилось это поединком в Тенях и запретом покидать лагерь.

А на следующий день мы начали умирать. Нет, не на самом деле. За каждого из нас умирал Иллюминат. Я не знаю, как он это вытворял, но дважды его сжигали: за Хансера и Тайви, четырежды отрубали голову: Вильгельм с сыновьями и Рудовой. Один раз прямо изрубили на куски – Бьярни. Еще два раза заключили в каменную глыбу и утопили в море – Руи и Аркадия. Он принимал наши облики как настоящий оборотень. Он копировал все манеры и повадки, отращивал ложные головы специально для отрубания, ничем не отличимые от настоящих. Я понял, что внешний облик – для него вещь относительная. Как и строение тела. Он мог упрятать мозг в грудную клетку, а сердце в прямом смысле слова в пятку.

Конечно, эти метаморфозы требовали времени. К каждой смерти он готовился тщательно. Без подготовки с его стороны убить его было сложно, с нею – невозможно.

В конечном итоге официально живыми остались лишь мы с Гюрзой. Оно и понятно: про нее никто не знал, а меркурианца так легко не поймаешь, это могло навести на подозрения.

В дни этой вселенской скуки я и начал писать тот труд, который сейчас имею честь вам представлять, – черновики, наброски. Тогда цели никакой не было. Просто мемуары. Рановато, скажете? С какой стороны посмотреть. Возраст мы, высшие, всегда определяли не годами, а пережитыми событиями. С этой точки зрения я обогнал своего отца. Оказаться в центре смерча, сокрушившего всю систему Светлых доменов, – такое никому не проходит даром. И мне хотелось, чтобы участники этих событий, уже погибшие, не были забыты, чтобы потомки не сочиняли их деяний, приукрашивая неприглядные и умаляя те, что кажутся им слишком геройскими. Правда должна жить – пусть даже в том виде, в каком ее понимаю я.

* * *

Сольются земля и огонь воедино.

Нам не устоять, уж отрыта могила.

И скажут те, что нас повергнут во славе:

«Жизнь ваша – дерьмо в серебристой оправе».

Но братья спешат на отчаянный зов,

Со врат древних сил нами сорван засов…

Не скован тот меч, и стрела не готова,

Что путь нам укажет до мира иного.

Наш гнев, наша ярость бурлят, как волна,

И в бойню тогда превратится война.

Бордовый домен в наших древних лесах

Изведает боль, унижение, страх.

Лазурный с ним ту же разделит судьбу,

И пусть проклянут они нашу борьбу.

Дождем из огня смерть несут небеса —

Пусть это узрят наших братьев глаза.

Пусть те, кто не смог жизнь влачить, как рабы,

Почувствуют сладкую горечь борьбы.

Прижатый к стене лик надежды узрит.

Свобода в душе ярче Солнца горит.

Не сдержат ее топоры палачей.

Предатель познает сталь наших мечей.

И милость Творца на домен снизойдет,

Вперед, сквозь огонь, очищенье грядет!

Иллюминат недооценил возможностей нашей охотничьей избушки. Мы продержались четыре с хвостиком месяца. Изнуряющие тренировки днем, неспешные беседы с наставником ночью. Он в основном слушал, иногда задавал вопросы. И я видел, как все мы медленно меняемся. И Хансер, все такой же резкий с друидом на словах, и Бьярни, у которого, на первый взгляд, ничего, кроме боев, в голове нет, и ваш покорный слуга.

И вот однажды вечером он собрал нас и объявил:

– Все, наша защита окончилась, время действовать.

– Выступаем. – Мой брат устало улыбнулся. – Наконец-то.

– А мы готовы? – с сомнением спросил Рудовой.

– А кто нас будет спрашивать? – откликнулся Эдмунд.

– И где начнем? – поинтересовался Бьярни. – Зеленый замок в лоб штурмовать – кровью умоемся.

– И не возьмем, – подвела черту Тайви.

Все примолкли. Пока была четко видимая цель, все работали на износ. А сейчас… Ну не планировал никто из нас прежде военных кампаний. И сейчас не знали, с какой стороны подступиться.

– Конунг нужен, – изрек Бьярни. – Кто-то, кто примет на себя верховную власть и право решать. А то сейчас молчим, потом спорить начнем – и уйдем, ничего не решив.

– Согласен, – отозвался Рудовой. – Но кто это будет?

– Пусть наставник назовет, – предложила Аркадия.

– Я? – Иллюминат тихо рассмеялся. – Нет, это ваша забота.

– Тогда задай вопрос, – сказал Хансер.

– Кто достоин верховной власти?

– Никто, – тихо ответила Тайви практически сразу. – Все могут ошибаться. Когда это касается тебя, еще пережить можно, а когда от твоей ошибки пострадают тысячи…

– Верно. Постоянного верховного правителя быть не может. Но иногда нужен временный. Кто?

– Тот, кто лучше разбирается в ситуации. Он хоть ошибок меньше допустит.

– А какая у нас ситуация?

– Хансер, – вдруг сказала Гюрза.

Все переглянулись, большинство облегченно вздохнули, Бьярни заулыбался.

– Нам надо выжить, действуя против превосходящих во много раз сил противников. Марсианин в этой ситуации геройски погибнет, а плутонец будет изворачиваться. Хансер выживал в таких передрягах, что мне и не снились.

Похоже, многие думали так же – сказать не решались. Я заметил, что и мнение Эдмунда тут мало отличается. Четыре месяца – и как парень изменился. Похоже, о Хансере думали как о вожде уже после того, как он предложил превратить низших в высших и настоял на своем. Только один человек был не согласен…

– С ума все сошли?! – воскликнул Хансер. – Да я отродясь людьми не командовал!

– А кто тебя просит? – возразил Бьярни. – Командовать будем мы, а ты – говорить нам, что делать.

– Я-то почем знаю?

– Но ведь был у тебя какой-то план? – недоуменно спросил Рудовой.

– Я не стратег, я – одиночка. Конкретные планы – ваша епархия. Я могу управлять максимум армией из одного человека – себя. Вы – воины, в конце-то концов.

– Слабо ты на армию тянешь, – усмехнулась Аркадия. – Шума наделать – это да, а что-то серьезное совершить…