Адалин протянула раненую руку к мужчине, молча моля его подойти ближе.

– Винсент! – Голос сорвался на шепот, и Адалин попробовала еще раз: – Услышь меня. Не становись по другую сторону, не обрекай меня на эти муки. Не сейчас, когда мы так близки к цели. Я знаю, что ничего не могу тебе дать. Поэтому прошу впервые в жизни для себя: помоги мне, Винсент. Мы все устали. Пусть закончится длинная дорога. Я обещаю, что после, со временем, тебе станет легче.

Винсент бессознательно отошел на шаг, ограждая себя от проигрыша. Он был уверен, что победа будет за ним. Ада жадно следила за эмоциями на его лице, понимая, что командир сдался, но ни триумфа, ни радости по этому поводу она не испытывала – Винсент выглядел измученным. Ему было тяжело, он весь осунулся, а с лица, казалось, сошли все краски.

– Перестань смотреть так потерянно – позволь последние дни видеть тебя сильным. Я надеюсь на тебя.

Принцесса, не в силах больше сидеть, медленно встала с кровати, коснувшись босыми ногами холодного пола, желая утешить потерянного мальчика, выглянувшего из-за взрослого мужчины. Винсент вовремя ринулся навстречу – голова у Ады закружилась, и ее повело. Потеряв сознание, она упала в его руки. Выругавшись, командир уложил ее обратно в постель. Преодолев расстояние до двери за пару шагов, он с рыком приказал ожидающим за ней Леверну и Альваху звать лекарей.

Даже после услышанных слов командира иглой колола одна мысль: Адалин не должна умереть.

* * *

Праздничный вечер встречали громким смехом и винной рекой. Маскарад, придуманный лордом месяц назад, был приурочен ко дню рождения его младшего сына, однако при всем желании ни пятилетнего мальчика, ни его матери гости найти не смогли. Но никто не расстраивался – вокруг столько знакомых лиц; даже усиленная охрана, из-за которой у парадного входа уже образовалась пробка из карет, не смогла испортить праздничного настроения.

Клер беспокойно переминалась с ноги на ногу, поджидая Леверна в коридоре возле массивных дубовых дверей, ведущих в зал. Двери то и дело открывались перед гостями, и праздничный шум врывался в помещение, но гостья продолжала стоять, не решаясь зайти в зал одна.

«Где же он?» – думала Клер, вытягивая шею в попытке рассмотреть своего спутника в коридоре среди бесчисленной знати, откликнувшейся на приглашение лорда Флореса.

«И пришли по своей воле», – добавила про себя Клер, чувствуя, как от одних только этих слов ее руки покрываются гусиной кожей.

Им такой выбор не предоставили. Еще днем слуги Маркуса принесли в покои принцессы пять конвертов с сургучной печатью – приглашения на маскарад, которые лично подписал глава рода. Клер, увидев конверт со своим именем, пришла в ужас. Пусть в этом доме с ней и обращались как с гостьей, она предпочла бы остаться служанкой, лишь бы не сталкиваться с лордом лишний раз, но текст приглашения не оставлял сомнений – Маркус не потерпит их отсутствия на празднике. Это подтвердила и госпожа Фелиция, представшая перед принцессой в не самом лучшем расположении духа. В одном помещении с ее высочеством старшая сестра Леверна вела себя куда более сдержанно, нежели накануне, – она пообещала, что обеспечит гостям надлежащий к празднику вид, а после удалилась, видимо, испытывая перед раненой принцессой некоторую неловкость за решения Маркуса.

Недалеко от Клер остановилась группа гостей в чудных шляпах, украшенных красными и черными перьями. Слуги открыли двери, и Клер потянулась вслед за ними, рассматривая их со смесью восторга и неверия – приглашенные походили на стайку снегирей, до того ярко и одинаково они выглядели. Но девушка быстро забыла о них, краем глаза заметив в зале Леверна. На ходу удивляясь, почему рыцарь не дождался ее у входа, она юркнула в толпу, пытаясь догнать своего спутника. Но безуспешно – среди буйства красок и разнообразия костюмов она потеряла рыцаря так же быстро, как и нашла.

Хозяин бала с привычной для него щедростью не поскупился на развлечения: среди гостей бродили жонглеры и фокусники, а на качелях, свисающих с высокого потолка, извивались прекрасные дивы, похожие на разноцветных птиц. Тысячи свечей играли отблесками в драгоценных камнях на шеях дам. Разодетые в шелка и бархат гости, словно важные павлины, старались переплюнуть друг друга в вычурности нарядов. Клер с опаской проводила взглядом незнакомку, за которой тянулся не на один метр тонкий шлейф платья и шел слуга, зорко следивший за тем, чтобы особо резвые гости не наступили на протирающий полы хвост. Костюм дамы напоминал золотую змею, неспешно ползущую сквозь пески. На секунду Клер забыла о напряжении, сковывающем тело, а детский восторг от праздника вытеснил грустные мысли.

Поспешно уступая место танцующей парочке, Клер замерла – недалеко от нее на небольшом возвышении и в окружении гостей стоял Маркус. Мужчина, презирая им же установленные правила, был без маски и головного убора. Хозяин сегодняшнего бала, словно король, собрал вокруг себя свиту из льстецов и целый цветник прекрасных дам. В их тонких пальцах танцевали веера, а взгляды говорили куда больше, чем губы. Маркусу нравилось внимание – Клер видела, как он довольно кивает собеседникам, как мимолетно поощряет девушек улыбками, заставляя их кокетничать в десятки раз сильнее. Но центром внимания милорда Флореса все же оставалась его спутница – Фелиция не скрывала своего лица, придерживая серебряные нити маски у пышного, словно белое облако, платья. Молодая женщина заразительно смеялась, чуть запрокинув голову назад, и ее воздушные, светло-русые кудри чуть подпрыгивали в такт подергиванию плеч. У Клер отлегло от сердца – присутствие Фелиции в зале успокаивало.

С кровной сестрой Леверна она впервые поговорила днем, хотя разговором это назвать было сложно. Фелиция встретила ее на кухне – и, судя по ее заинтересованности, искала ее целенаправленно. Выдержать долгий, изучающий взгляд госпожи оказалось делом нелегким. В отличие от младшего брата Фелиция обладала цепким взглядом и заглядывала в душу без малейшего смущения.

– Да-а, – протянула тогда женщина, осмотрев гостью с ног до головы. – Есть над чем поработать. Но главное, ты человек хороший, ведь так? – едва ли не с угрозой поинтересовалась Фелиция. Молчаливое согласие Клер ее тогда удовлетворило, и наследница Флоресов расплылась в доброй, солнечной улыбке, мгновенно преобразившей ее лицо. Теперь Клер видела в Фелиции сходство с Одуванчиком.

– Леверн у нас хоть и бунтарь, а о заботе что-то да знает. Пусть я сама и не видела, но склонна верить в лучшее. – Фелиция иронично улыбнулась, воздавая себе честь за каламбур. – Не мне за его жизнью следить, а ты наверняка знаешь моего брата лучше, тебе с ним и мучиться. Только одна просьба у меня все же будет, – вернувшись к серьезному тону, добавила женщина, привычным жестом убирая волосы назад. Слуги поднесли ей чаю, и Фелиция изложила суть. Клер, вспомнив сейчас, о чем попросила ее госпожа, содрогнулась.

Взгляд ее скользил по цветастой толпе, но ни Леверна, ни родного брата, который тоже должен быть здесь, гостья не видела. Ей необходимо найти родных, ведь страх, задушенный утром, появился снова, словно знал, откуда черпать силы.