все время испытала настоящий ужас. Если на протяжении пути в ней еще теплилась надежда на спасение, то увидев, как братья один за другим буквально растворяются в воздухе, поняла: друзья просто не смогут ее найти. По словам Джеда и Натаниэля, в округе полно природных порталов, и в каком именно скрылись похитители, никто никогда не узнает.

— Вы совершили большую ошибку, леди Гисбах, — усмехнулся Мариус, толкая Амелину вперед.

— Какую же?

Холодность в голосе давалась с трудом. Чтобы отвлечься от пугающих мыслей, Амелина перебирала в памяти даты ничего не значащих событий, словно готовилась сдавать экзамен по истории доэльфийских времен. Но и это не слишком-то помогало. Казалось, что сердце бьется где-то в районе горла, перекрывая доступ воздуха к легким. Все тело пронизывал неестественный холод, проникая прямо под кожу: еще немного, и зубы застучат в прямом смысле этого слова. Сама себе Амелина представлялась безумно жалкой и ничтожной. Радовало лишь одно: жизнь Алекса ей действительно удалось сохранить. Магическая клятва не только не позволила добить парня — Мариус, скрипя зубами, разрешил наскоро обработать рану, ведь его собственная жизнь зависела от того, останется ли мальчишка жить или умрет. Но теперь «благодетель» сполна отыгрывался на Амелине за весь свой позор перед подчиненными.

— Вы не попросили гарантий своей собственной жизни, — злобно процедил мужчина, заталкивая Амелину в портал.

Перемещение оказалось неприятным и даже болезненным. Складывалось ощущение, что из тела вынули все внутренности, сложили в мешок и, хорошенько встряхнув, вернули на место в произвольном порядке. Голова кружилась и болела одновременно. Перед глазами плыло, так что намеки Мариуса имели, скорее, обратный эффект. Амелина не была против, чтобы ее мучения резко закончились, как бы малодушно это ни звучало.

— Раздавать такие обещания… не в вашей власти, — прошептала Амелина, упав на колени и с жадностью хватая губами воздух, который за время перехода из нее просто вытрясли. — Все в руках Всемилостивого.

Мариус сжал кулаки. Будь на месте этой пигалицы мужчина, он бы не отказал себе в удовольствии как следует отпинать паршивца. Но мараться о бабу?! Увольте. Ни о каком благородстве речи не шло, он в принципе не считал женщин достойными даже простого разговора. Единственное, для чего они годились — проведение ритуалов. Некоторые братья, конечно, считали занятным задирать подолы, но Мариус находил подобное не стоящим времени и усилий. Разве что в рамках тех же ритуалов.

Зачем Магистру понадобилась девчонка Гисбах, Мариус представлял с трудом. Острый ум? Маловероятно, у него достаточно умных советников-мужчин. Может, среди прочих баб Амелина Гисбах и блистала интеллектом, но воспринимать ее разумность всерьез — странно. А уж в постели покувыркаться если охота, всегда можно найти более складную да пригожую девицу. Магистр знает толк в таких. Эта же наверняка еще и какой-нибудь обет принести успела, будет отбиваться и верещать. Для ритуала тоже не годится — пустышка. Хотя, конечно, с беспокойниками спутникам своим подсобила. Стоит отдать должное. И с клятвой этой славно его подставила, маленькая тварь. Пожалуй, если вдруг Магистр позволит, он бы преподал мерзавке небольшой урок. Даже влезть на нее не погнушался бы, чтобы проучить как следует.

Мариус с силой поднял упавшую девушку на ноги и, грубо встряхнув, от чего Амелине стало еще хуже, снова толкнул вперед.

— Не можете идти — вас потащат за волосы, — выплюнул он, наслаждаясь беспомощным состоянием обидчицы.

— Не сомневаюсь в вашем воспитании и манерах, — вырвалось у Амелины прежде, чем она успела прикусить язык.

Разговор с Алексом не давал покоя. Она, конечно, еще не принцесса, да и вряд ли уже станет, но сейчас Амелине отчаянно хотелось не ударить в грязь лицом и не подвести Зака. Будто он мог увидеть ее последние часы и как-то их оценить. В том, что в живых ее не оставят, Амелина не сомневалась. А принцессы, настоящие принцессы, они не плачут. И не жалуются. И не молят о пощаде, до последнего вздоха сохраняя спокойствие и достоинство. Поэтому, с трудом превозмогая омерзительное чувство панического страха, Амелина шла вперед, гордо подняв голову и стараясь не спотыкаться.

Места казались ей незнакомыми. В кромешной темноте, свойственной южным широтам, да еще и без очков, оставшихся лежать рядом с Алексом, Амелина вряд ли бы сумела хорошо рассмотреть местность. Она видела лишь деревья, которые напоминали заброшенный парк в некогда богатой усадьбе. А насыщенный йодом воздух, редкие крики чаек и едва различимые всплески разбивающихся о берег волн указывали на то, что находятся они где-то на побережье.

Долго идти не пришлось. Словно из-под земли перед путниками возник огромный каменный дом, окруженный высокой кованой изгородью, сплошняком обвитой плющом. Массивные ворота украшали щиты, на одном из которых красовался герб королевства в виде златогривого льва, держащего в лапе алую розу, а на втором виднелись замысловатые вензеля. Дом напоминал столичные особняки зажиточных семейств и выглядел богато и элегантно. С добротной кровлей, рельефами по всему периметру здания, с подъездной дорогой на несколько повозок, доходящей для удобства гостей до самого крыльца, с широкой парадной лестницей. Вместе с тем, от места веяло чем-то ужасающим и мистическим. По доброй воле Амелина ни за что бы не переступила порог странного дома. Но ее мнения никто не спрашивал.

В дом она вошла в сопровождении одного Мариуса. У его спутников нашлись дела на территории усадьбы. Возможно, никому из них просто не хотелось находиться поблизости, когда Магистру доложат, что захватить жертву для ритуала в деревне не удалось. Эта тема обсуждалась на протяжении всего пути и порядком надоела. Мариус даже пытался убедить Амелину, что место удравшей оборотницы займет она, на что девушка с интересом спросила, действительно ли Мариус хочет испортить Магистру ритуал, подсунув абсолютно негодную жертву? Шепотки соратников за спиной заставили мужчину замолчать от греха подальше. Слишком уж велик был соблазн прикопать языкастую девку по дороге.

Внутри дом был столь же элегантен и роскошен, как и снаружи, но еще более пугающ. В коридоре царил бардак. Разбросанные вещи, свидетельствующие о борьбе, перевернутая мебель, алые пятна, подозрительно напоминающие кровь, и больничный запах. Но не тот запах лекарств, что царил в госпиталях «Истиной веры», где пациентов лечили всеми доступными средствами. Этот «аромат» скорее напоминал городские богадельни. Так пахла смерть.

Они прошли мимо гостиной, и Мариус, как показалось Амелине, намеренно замедлил шаг, чтобы взгляд девушки задержался на том, что происходило внутри. В комнате творился тот же хаос, что и в прихожей, с одной только разницей: