— Я не пройдоха! И не крала куст! И ветку не крала! Это не я!

— Тогда почему на месте преступления нашли твою косметичку? — вкрадчиво спросила Мари. — Под соседним кустом, а?

— Косметичку?

Меня бросило в пот.

— Да, твою! Мы проверили на хозяйскую ауру.

— Но ведь ее у меня украли!

— Ну да, конечно! — ядовито протянула Мари.

Они мне не верили! Ни ректор, ни эта противная девица. А я не знала, как доказать свою невиновность.

— Когда украли куст? У меня наверняка есть алиби! Я весь день провела на лекциях!

— Если ты сознаешься, я смогу перенести куст обратно, и тебе снизят срок тюремного заключения, — сказал ректор, но от этого гнусного предложения я еще больше взвилась:

— Да как вам не стыдно! Я не буду признаваться в том, что не делала. Я не крала куст, не крала!

— Тогда почему на месте его корней мы обнаружили твою пилочку?

— Вы?

— Да, мы с деканом Эддингтоном. Правда, Артур не верит, что куст выкрала ты. Учитывая вашу вчерашнюю связь, я отстранил его от этого дела и запретил подходить к тебе в академии. Чувства застилают разум. А добрые намерения ведут в преисподнюю…

Боже!

Я почувствовала, как в глазах закружили звездочки. Мне стало нечем дышать, и я оперлась о спинку кресла.

Так вот почему он смотрел на меня!

Он меня презирает.

— Пять минут! — равнодушно отчитала время Мари.

— Мне не в чем сознаваться! Я невиновна! — стояла я на своем.

Вдруг дверь из приемной распахнулась, стукнулась о стену. На пороге стоял взмыленный и крайне взволнованный Петр.

— Господин Броссней! Это моя вина! Не досмотрел. Не проконтролировал… — мужчина страдальчески взглянул на меня и поморщился, будто один мой вид приносит ему боль. — Я прошу две минуты, чтобы поговорить с подозреваемой. Всё-таки это я привел ее в академию. И я несу за нее большую ответственность.

— Говори! — отмахнулся ректор и снова отхлебнул из бокала.

— Наедине. Я накину полог тишины?

— Кидай!

Петр сверкнул глазами, подошел ко мне и схватил за локоть.

— Отойдем к стене. Так удобнее…

Я не сопротивлялась. В душе появилось какое-то внутреннее отупление и растерянность. Как в страшном сне я догадывалась, что меня не оправдают. Раз ректор, такой опытный и взрослый мужчина, поверил в мою вину, а ведь его отношение изначально было хорошим и добросердечным, то с чего бы мне поверили следователи?

А еще пугали пытки. Это звучало дико, жутко и в то же время весьма органично в мире, где живут маги, ведьмы, эльфы и оборотни. Где совсем недолго довелось прожить и мне.

— Слушай внимательно, времени мало. Тебя оклеветали. Не знаю кто, но улики подбросили грамотно, — этот лжец бессовестно погладил меня по щеке. — Тебе светит казнь, ведь куст чудовищно дорогой, а ты к тому же иномирянка. Преступления, совершаемые иномирянами, караются особенно жестоко. И заступиться за тебя некому.

— Ясно. Значит, смерть?

— Но есть одна лазейка. Казалось бы, маленькая, но способная спасти тебе жизнь.

— Какая? — вспыхнувшая надежда быстро погасла после слов:

— Родственников короля не казнят. Ни прямых, ни дальних.

— И что мне с того? Я-то не родственник.

— Зато я ему двоюродный племянник! — Петр сощурился. — Если ты выйдешь за меня замуж сегодня, вот прямо сейчас, то дознаватели не посмеют прикоснуться к тебе и пальцем.

— Замуж?!! — каюсь, я отшатнулась от Петра и, не веря своим ушам, переспросила: — Ты шутишь?

— Я серьёзен. И в моих чувствах с утра ничего не изменилось… — он оглядел кабинет ректора и горячо зашептал: — Осталось меньше минуты. Когда в академию нагрянет толпа следователей, я не смогу спасти тебя. Решайся!

Это было сложно. Очень сложно. Я глянула на спину ректора, тот вжал плечи и затравленно смотрел в окно. На застывшую восковым изваянием Мари — ту самую, что ни на грош мне не поверила, хотя производила впечатление милой и душевной девушки. Обратного пути не было, академия не заступится за меня. Даже адвоката не предоставит.

А Петр уверяет, что поможет. Стоит только выйти за него замуж.

Но я всё равно не могла ответить согласием.

Не могла поверить тому, кто обманул меня. Подло украл мои вещи, а теперь собирается присвоить, как ценный трофей. Не особенно интересуясь моим согласием.

— Алиса! Решайся! — он хотел прикоснуться к моему лицу, но я отпрянула.

Если меня будут допрашивать, есть хоть какой-то шанс, что правда всплывет. Ну должны же в этом мире водиться аналоги детектора лжи или проницательные сыщики наподобие Шерлока Холмса?! Ну не может быть, чтобы подозреваемых казнили без суда и следствия!

А вот если соглашусь на замужество, никакого будущего у меня точно не будет. Запрут в каком-нибудь доме как особо опасную жену и заставят с утра до вечера стирать пыль.

Нет, жить в клетке я точно не смогу.

И с нелюбимым жить тоже. А в чувства Петра я вообще не верила.

— Если думаешь, что тебя спасет Эддингтон, то увы! Смею тебя разочаровать. Все родственники короля — чистокровные маги. И полукровок среди нас нет! Он не сможет оказать тебе посильную помощь! — самодовольно сказал Петр.

Это оказалось последней каплей. Меня передернуло от брезгливости. Ненавижу зазнаек, ставящих себя превыше других.

А притворялся добрым и понимающим! С таким человеком я даже в разведку бы не пошла. Не то чтобы растить детей и доживать до старости.

— И всё-таки я дождусь следователей! — твердо ответила я и отошла от магистра на пару шагов. — Сними колпак.

По лицу Петра пронеслась непередаваемая череда ненависти, злобы и упрямства. Это было так странно и непривычно, что я опешила. Словно боги стянули с лица маску благовоспитанности, и магистр предстал передо мной в своем настоящем жутком обличии.

Меня встряхнуло от тех волн злости и негатива, что шли от него.

— Ну уж нет! — прошипел Петр. — Я не собираюсь отдавать тебя этим дуракам. Раз не хочешь по-хорошему, будет по-моему!

Он развернул портал прямо под куполом. Как в замедленной съемке я видела, что оборачивается и удивляется увиденному ректор. Как Мари вскрикивает и прижимает руку к губам.

Всё это проносится перед глазами в одну секунду. Хочу бежать — но не смею. Ноги не двигаются. Дьявольская улыбка Петра показывают, что это по его милости.

А потом меня больно хватают за руку и увлекают в портал.

«Страх — это страдание, которое порождает ожидание зла».