Зачерпнув воды из ванны, он плеснул ее в лицо; струйки сбегали вниз по покрытой рыжеватыми волосками груди.

— Ммм… — пробормотал он, — дай-ка вспомнить… Сначала ужин в таверне. Там мы встретили Гленгарри и Мильфлера.

Месье Мильфлер был парижским банкиром, а Гленгарри, один из молодых якобитов, — членом клана Макдоннеллов. По словам Джейми, он наезжал в Париж время от времени и его часто видели в компании с Карлом.

— А после ужина отправились играть в карты к герцогу де Кастеллоти.

— Ну а потом?

— Еще одна таверна. И еще одна. И наконец, заведение, которое тоже можно было бы считать таверной, если бы не приятное добавление в лице нескольких дамочек весьма занимательной внешности и разнообразных талантов.

— Ах вот как, талантов? — заметила я, покосившись на отметину на ноге.

— Бог ты мой, да они занимаются этим прямо на людях! — сказал он и брезгливо передернулся при одном только воспоминании. — А две из них — так прямо на столе! Между седлом барашка и вареной картошкой. Прямо в айвовом соусе.

— Бог мой! — ахнула вернувшаяся горничная и, подлив в ванну горячей воды, перекрестилась.

— А ты помалкивай! — огрызнулась я и снова обратилась к мужу: — Ну и что же дальше?

А дальше события приняли довольно обыденный в подобных случаях оборот, хотя и свершались они прямо на глазах у публики. Щадя чувства Маргерит, Джейми дождался, пока она выйдет из комнаты за новой порцией горячей воды.

— И тогда Кастеллоти взял толстуху с рыжими волосами и еще одну, маленькую блондинку, отвел их в уголок и…

— Ну а ты что делал все это время? — перебила я это захватывающее повествование.

— Наблюдал, — ответил он, словно сам себе удивляясь. — Все это было не слишком прилично, конечно, но чего еще ожидать, в подобных-то обстоятельствах…

Пока он рассказывал, я пошарила в его кожаной сумке и выудила оттуда не только маленький кошелек, но и толстое металлическое кольцо, украшенное гербом. С любопытством нацепила на палец — оно оказалось слишком широким и болталось на нем, как обруч на палочке.

— А это чье? — спросила я. — Похоже на герб герцога Кастеллоти, но у его владельца пальцы, должно быть, толстые, как сосиски…

Кастеллоти же, по описанию Джейми, походил на бледный и сморщенный стручок итальянской фасоли, с личиком худеньким и изможденным, точно у больного ребенка. Только подумать, айвовый соус!..

Я подняла глаза и увидела, что Джейми покраснел от пупка до корней волос.

— Э-э… — проблеял он, с повышенным интересом разглядывая пятно грязи на колене. — Оно вообще-то не для… пальца предназначено.

— Тогда за… О!.. — Я взирала на кольцо, совершенно завороженная. — Бог ты мой! Я слыхала о подобных вещах, но…

— Слыхала?!

Джейми был шокирован.

— Да, но не видела. А тебе оно подходит?

Я протянула руку примерить. Он инстинктивно прижал ладони к причинному месту.

Тут появившаяся с водой Маргерит поспешила заверить его:

— Не беспокойтесь, монсеньор. Я уже видела такое.

Переводя взгляд с меня на служанку, он подтянул килт повыше.

— Стоило весь вечер отбиваться и защищать свою добродетель, — с горечью заметил он, — чтобы поутру, вернувшись домой, выслушивать все эти комментарии.

— Так, значит, ты защищал свою добродетель? — Я перекидывала кольцо с ладони на ладонь, придерживая указательными пальцами. — А это что, подарок? Или же ты взял его напрокат?

— Подарок. И не стоит больше об этом, англичаночка. — Он поморщился. — Наводит на неприятные воспоминания.

— Ах, ну да, конечно! — Я не спускала с него глаз. — Кстати, о воспоминаниях…

— Ну сколько же можно! — взмолился он. — Неужели ты думаешь, что я способен на такое? Я, женатый мужчина!..

— А разве месье Мильфлер не женат?

— Не только женат, имеет двух любовниц, — ответил Джейми. — Но он француз, а это меняет дело…

— Но герцог Кастеллоти вроде бы не француз. Он итальянец…

— Да, но он герцог. И это тоже меняет дело.

— Вот как? Интересно, какого мнения придерживается на этот счет герцогиня?

— Думаю, там все в порядке. Герцог сам рассказывал, что жена его многому научила. А что, ванна еще не готова?

Поплотнее завернувшись в одеяло, он слез с кровати, подошел к ванне, над которой поднимался пар, и ступил в воду. Скинул одеяло и быстро присел. Но, видно, недостаточно быстро.

— Ну и громадина! — воскликнула горничная и перекрестилась.

— Хватит! — строго заметила я. — Большое спасибо.

Она опустила глаза, залилась краской и выскользнула из комнаты.

Как только дверь за ней затворилась, Джейми расслабился. По мере того как он все глубже погружался в горячую воду, на лице его отражалось полное блаженство, а обычно бледная кожа покраснела. Глаза были закрыты, на высоких скулах и вокруг глаз выступили и заблестели мелкие капельки пота.

— Мыло… — пробормотал он и с надеждой приоткрыл один глаз.

— Да, конечно.

Я протянула ему кусок мыла, присела на табуретку рядом с ванной и стала наблюдать, как он тщательно намыливает и трет тело. Затем подала ему кусок пемзы, которым он принялся скоблить ступни и локти.

— Джейми… — вымолвила я наконец.

— Ау?

— Мне не хотелось бы спорить о методах, — осторожно начала я, — мы же с самого начала договорились, что ты можешь чувствовать себя свободным, относительно, конечно… однако… Неужели тебе действительно пришлось…

— Пришлось что, англичаночка?

Он перестал мыться и выжидательно смотрел на меня, склонив голову набок.

— Ну… пришлось… это…

Я чувствовала, что тоже краснею, хотя горячая вода была здесь ни при чем.

Из воды вынырнула большая рука и опустилась мне на плечо. Пар, исходящий от нее, прожигал тонкую ткань рубашки.

— Англичаночка, — начал он, — неужели ты всерьез думаешь, что я мог…

— Ах, ну ладно, оставим это!.. — сказала я, не успев отвести глаза от отметины на бедре.

Он рассмеялся, хоть смех получился и не слишком веселый.

— Да, маловато в тебе веры! — с горечью заметил он.

Я отстранилась, избегая его прикосновения.

— Знаешь ли, — сказала я, — когда муж является домой утром весь в укусах и царапинах, воняет духами и не отрицает, что провел всю ночь в публичном доме…

— И откровенно рассказывает жене, что он только смотрел и не действовал… — подхватил он.

— Ты хочешь сказать, что все эти отметины возникли сами по себе, от одних лишь наблюдений? — огрызнулась я и поджала губы.

Я понимала, что выгляжу сейчас обыкновенной ревнивицей, но мне было наплевать. Некогда я поклялась себе воспринимать все спокойно и с достоинством, как подобает настоящей светской даме, и всегда верить Джейми. И потом, разве можно приготовить омлет, не разбив яиц? Пусть даже там что-то и было…

Я расправила клочок влажной ткани на рукаве, чувствуя, как сквозь шелк проникает холод, взяла себя в руки и продолжила, стараясь говорить как