не принадлежат к числу моих любимцев, — ответила я, откладывая в сторону потемневший от времени череп. — Мне куда симпатичнее наши друзья лоси.

И я нежно похлопала по длинному горбатому носу.

— Симпатичны? — Круглые черные глазки с любопытством уставились на меня. — Сколько чувства вы вкладываете уже в одно прикосновение к этим костям, мадонна!

— Гм… да, пожалуй, — немного смущенно призналась я. — Для меня это не просто кости, знаете ли. Дело в том, что по ним можно очень многое сказать о животном, лучше понять его. Для меня они не просто неодушевленные предметы.

Беззубый рот Раймона растянулся в улыбке, словно в моих словах таилось нечто особенно для него приятное, однако он не произнес ни слова.

— А зачем они вам? — спросила я, внезапно осознав, что подобная коллекция в лавке аптекаря — явление довольно необычное. Чучела крокодилов — еще куда ни шло, но черепа, и тем более в таком количестве…

Он добродушно пожал плечами:

— Ну… все какая-никакая, а компания, работаешь и чувствуешь себя не так одиноко. — Он указал на заваленный бумагами стол в углу. — Они могут рассказать так много разных интересных вещей, не производя при этом шума, не привлекая внимания соседей… — Он резко сменил тему. — Идите сюда. Хочу вам кое-что показать.

Я последовала за ним к высокому шкафу, стоявшему у стены.

Разумеется, мэтр Раймон не был натуралистом, ученым в строгом смысле этого слова. Он не вел записей, не делал рисунков, по которым можно было учиться. И все же в глубине души я почему-то была совершенно уверена, что он жаждет поделиться со мной своими знаниями. Возможно, оттого, что я «симпатизировала» костям.

Весь шкаф был изрисован странными знаками, хвостатыми и извилистыми, но попадались среди них и пятиугольники, и круги — каббалистические символы. Один или два были мне знакомы благодаря моему дядюшке Лэму, историку по профессии.

— Интересуетесь каббалистикой? — спросила я, с любопытством разглядывая знаки.

Вот почему в эту комнату вел потайной ход. Интерес к оккультным наукам в среде французской интеллигенции и аристократии был в ту пору очень велик, однако его старались не афишировать, опасаясь проклятия церкви.

К моему удивлению, Раймон рассмеялся. Короткие толстые пальцы скользили по шкафу, прикасаясь то к центру одного знака, то к хвостику другого.

— Да нет, мадонна. Настоящие каббалисты — люди бедные, я не часто ищу их компании. Но эти символы способны отпугнуть любого страдающего избытком любопытства человека. А чтобы нарисовать такой знак, много умения, как вы понимаете, не требуется. Поэтому, возможно, каббалисты и правы, утверждая, что определенной силой эти знаки все же обладают.

Он улыбнулся мне озорной улыбкой и распахнул дверцу шкафа. Я тут же поняла, что шкаф с секретом — на тот случай, если пришелец окажется настолько любопытен, что его не отпугнут даже мистические знаки, или слишком недоверчив, чтобы удовольствоваться лишь созерцанием бутылочек и пузырьков на полках. Стоило в определенной последовательности нажать на потайные хитроумные защелки, как полки отодвигались и за ними открывалась весьма вместительная ниша.

Он выдвинул один из ящичков, находившихся в этой нише, покопался в нем и извлек большой белый кристалл. Протянул мне:

— Это вам. Для защиты.

— Что? Магия? — насмешливо спросила я, перекатывая кристалл в ладони.

Раймон рассмеялся. Протянул руку к столику и, набрав пригоршню мелких цветных камушков, начал пропускать их сквозь пальцы, позволяя падать на блокнот с промокательной бумагой.

— Что ж, можно и так сказать, мадонна. А раз так, то вот за такой, к примеру, можно запросить и побольше. — Кончиком пальца он отделил от разноцветной кучки один зеленоватый кристалл. — В них не больше магии, чем в черепах. Но и не меньше. Назовем их костями земли. Они, подобно скелету, несут на себе ее плоть. А уж какой силой обладают, можно проверить хоть сейчас.

И он подтолкнул ко мне какую-то желтоватую друзу.

— Сера… Стоит размолоть ее с кое-какими другими веществами, поднести спичку — и будет взрыв. Порох… Разве это магия? Или же это просто природа серы?

— Наверное, зависит от того, кто ваш собеседник, — заметила я, и лицо его расплылось в довольной улыбке.

— Если вы когда-нибудь расстанетесь с мужем, мадонна, — посмеиваясь, начал он, — будьте спокойны: с голоду вы не умрете. Я ведь, кажется, говорил, вы — профессионал.

— С мужем? — воскликнула я и побледнела.

Только тут до меня дошло, что издалека, из магазина, доносятся какие-то невнятные звуки. Послышался громкий стук, словно на прилавок бросили что-то тяжелое, затем — рокот голосов, среди которых отчетливо выделялся глубокий и низкий мужской.

— Господи боже! Я же совсем забыла о Джейми!

— Так ваш муж здесь?

Глаза Раймона расширились. Если бы лицо его не отличала постоянная бледность, я бы могла сказать, что и он тоже побледнел.

— Я оставила его снаружи, — пролепетала я и пригнулась, готовая лезть обратно в проход. — И он, наверное, уже устал ждать.

— Постойте, мадонна! — Раймон ухватил меня за локоть и притянул за руку, в которой был зажат белый кристалл. — Кристалл, мадонна! Я говорил, он для защиты.

— Да, да! — нетерпеливо отмахнулась я и услышала, как из магазина меня зовут по имени, причем все громче и громче. — Но какая от него польза?

— Он чувствителен к ядам, мадонна. Меняет цвет в присутствии некоторых опасных ингредиентов.

Это меня сразу остановило. Я выпрямилась и уставилась на него.

— К ядам? — переспросила я. — Но тогда…

— Да, мадонна. Возможно, вам до сих пор угрожает опасность.

Лягушачье личико Раймона омрачилось.

— Не могу сказать наверняка, какая именно и откуда, ибо не знаю. Но будьте уверены, как только узнаю, тут же сообщу.

Тут глазки его беспокойно забегали: в стену загрохотали чьи-то кулаки.

— Надеюсь, вы сумеете объяснить мужу…

— He беспокойтесь, — ответила я и нырнула в проход под столом, — Джейми не кусается.

— Меня не зубы его пугают, мадонна, — донеслось мне вслед, пока я пролезала под столом.

Джейми занес было рукоятку кинжала, чтобы продолжить барабанить им в стену, но вдруг увидел меня, вылезающую из-под каменного стола.

— Ах вот ты где…

Он опустил руку и, склонив голову набок, наблюдал, как я отряхиваю юбку от пыли и золы, потом нахмурился: из-под стола опасливо выглядывал Раймон.

— А-а, и наша жаба тоже здесь! Или он немедленно объяснится, англичаночка, или я пришпилю его к стенке рядом с его сородичами!

Не отрывая глаз от Раймона, он указал на одну из стен лавки, где к длинному полотнищу из сукна были приколоты высушенные жабы и лягушки.

— Нет-нет, — поспешно заметила я, увидев, что Раймон собрался снова нырнуть в свое убежище. — Он все мне объяснил. И очень-очень помог.