ночи, я видела, как маленькие белые облачка пара вырываются изо рта. Даже в самую темную ночь в Париже всегда откуда-нибудь пробивался свет: отсветы от ламп и свечей просачивались сквозь щели в ставнях, свет горел в палатках уличных торговцев, он струился из маленьких рожков и железных фонарей, прилаженных позади повозок и карет.

На следующей улице жили торговцы. Владельцы всевозможных лавчонок обычно вывешивали над входом фонари с железными абажурами, а для защиты собственности зачастую на паях нанимали ночных сторожей. Когда я увидела одинокую фигуру возле лавки корабельных снастей, сгорбившуюся на груде свернутых парусов, я решила, что это как раз один из таких сторожей, и кивнула в ответ на его хриплое:

— Добрый вечер, дамы и господа!

Однако едва мы миновали лавку, как раздался неожиданно тревожный вскрик сторожа:

— Месье, мадам!

Мурта, выхватив шпагу из ножен, молниеносно принял боевую стойку. Обладая не столь быстрой реакцией, я едва успела повернуть голову, как он уже сделал бросок вперед. Вдруг глаз мой уловил легкое движение в дверном проеме за его спиной. Удар настиг Мурту прежде, чем я успела крикнуть, и он распростерся ничком на мостовой, раскинув руки и ноги. Шпага и кинжал упали, звякнув о камни.

Я наклонилась за кинжалом, отскочившим прямо к моей ноге, но тут сзади кто-то схватил меня за руки.

— Займитесь этим мужчиной, — приказал голос у меня за спиной. — Живее!

Я попыталась вырваться из рук схватившего меня человека, но он сжал мне запястья и резким рывком вывернул их, так что я вскрикнула. В темноте улицы взметнулось что-то белое, похожее на привидение, и, волоча кусок белой парусины, «сторож» подошел и склонился над неподвижным телом Мурты.

— Помогите! — пронзительно закричала я. — Не трогайте его! На помощь! Бандиты! Убийцы! На помощь!

— Заткнись!

От сильного удара в ухо у меня все поплыло перед глазами.

Когда я пришла в себя и смогла различать предметы вокруг, то заметила в сточной канаве что-то длинное, белое, напоминавшее по форме колбасу. Это был Мурта, туго, как в саван, завернутый в парусину.

Мнимый сторож поднялся, усмехаясь, и я заметила, что он в маске — темная ткань закрывала лицо от лба до нижней губы.

Когда этот человек выпрямился, тонкая полоска света из ближайшей лавки осветила его фигуру. Несмотря на холодный вечер, на нем была только изумрудно-зеленая рубашка, цвет которой мне удалось разглядеть. На ногах были короткие штаны-кюлоты и, что меня поразило, шелковые чулки и кожаные туфли вместо босых ног или сабо, которые я ожидала увидеть. Значит, это были не простые бандиты.

Я бросила быстрый взгляд на Мэри. Человек в маске крепко держал ее сзади, одной рукой обхватив за талию, другая его рука шарила под юбками, как роющий нору зверь.

Бандит в маске, заломивший мне руки назад, теперь схватил меня за шею и притянул к себе. Он сунул мне в рот свой пахнущий перегаром и луком язык. Я задохнулась от отвращения, укусила его и сплюнула, едва мне удалось выпихнуть его. Тут же тяжелый удар сбил меня с ног, и я оказалась на коленях в сточной канаве.

Нога Мэри в туфельке с серебряной пряжкой едва не ударила меня в нос, когда схвативший ее негодяй бесцеремонно задрал ей юбку выше пояса. Послышался треск разрываемого шелка и громкий вскрик — несмотря на отчаянное сопротивление Мэри, ему удалось всунуть ей пальцы между бедер.

— Девственница! Мне попалась девственница! — заорал он.

Другой издевательски поклонился Мэри:

— Мадемуазель, мои поздравления! Ваш муж будет иметь все основания выразить нам благодарность в первую брачную ночь, так как не найдет никаких преград, препятствующих его удовольствию. Мы — люди самоотверженные, мы не ждем благодарностей за исполнение наших обязанностей. Исполнение долга — само по себе награда.

Его речь сопровождалась взрывами хохота и подтверждала тот факт, что наши противники не просто уличные бандиты. Предстояло еще выяснить имена людей, скрывавшихся под масками.

Руки, схватившие меня за плечи, чтобы поставить на ноги, были наманикюрены, с маленькой родинкой на кисти между большим и указательным пальцами. Нужно это запомнить, подумала я, если мы останемся в живых, это может пригодиться.

Кто-то другой схватил меня сзади, заломив руки с такой силой, что я вскрикнула. Грудь едва не выскочила из низкого выреза платья.

Человек, который, по всей видимости, руководил «операцией», был в просторной рубашке какого-то бледного цвета с темными полосами на груди — судя по всему, это была вышивка. Она скрадывала очертания его фигуры, не давая возможности разглядеть ее как следует. Он подошел и тронул пальцем мою грудь. От темных волос исходил сильный запах помады. Уши были большие, словно для того, чтобы лучше держались завязки маски.

— Не волнуйтесь, дамы, — обратился к нам мужчина в вышитой рубашке. — Мы вам вреда не причиним. Так, всего лишь несколько приятных упражнений — ваши женихи и мужья об этом никогда не узнают, — и мы вас отпустим. Для начала, милые дамы, можете наградить нас сладким поцелуем.

Он отступил и начал развязывать тесемки своих панталон.

— Только не эта, — возразил тип в зеленой рубашке. — Она кусается.

— Не будет, если хочет сохранить зубки, — ответил его сообщник. — На колени, мадам, прошу вас.

Он с силой надавил мне на плечи. Я отпрянула.

Не давая мне убежать, он ухватился за мой плащ, стянув с головы накидку. Шпильки выскочили, волосы рассыпались по плечам. Ночной ветер взвихрил их, закрывая мне лицо и ослепляя.

Я бросилась в сторону и выскользнула из рук преследователя, стараясь откинуть волосы с лица. На улице стояла тьма, но кое-что все же удалось разглядеть в слабом отсвете магазинных фонарей и мерцании звезд, пробивающемся сквозь ночной сумрак.

Я видела, как сверкают серебряные пряжки на туфлях Мэри, пока она отчаянно боролась с одним из нападавших, повалившим ее на спину. Он грязно ругался, пытаясь спустить с себя штаны и одновременно удерживая девушку. Послышался треск рвущейся ткани, и его белые ягодицы замелькали в луче света из ворот торгового двора.

Чьи-то руки обхватили меня за талию и оттащили назад, оторвав от земли. Я лягнула его каблуком в голень, мужчина взвыл от боли.

— Держи ее! — приказал тип в вышитой рубашке, выступая из темноты.

— Сами держите!

Все еще скуля, бандит бесцеремонно препроводил меня в руки своих сообщников. В этот момент в лицо мне ударил свет, на секунду полностью ослепив.

— Матерь Божья!

Руки, державшие меня, разжались. Освободившись, я отступила и увидела, что челюсть под маской так и отвисла от удивления, смешанного с ужасом. Он, крестясь, стал пятиться назад.

— Во имя Отца,