– Понимаю. Но я не думаю, что он понимает, какое умиротворение он может принести ей и как много будет значить встреча с ним для женщины на грани смерти. Именно по этому поводу я пришла к тебе. Ты так близок с ним. Мог бы ты с ним переговорить об этом?

Первым позывом Ханчхоля было отказать ей, но его остановило выражение неприкрытой печали, охватившее Яшму. Ее лицо исхудало. Кожа цвета топленого молока, блестящая от пота, плотнее облепила кости. В ее облике проявилась прежде невиданная изможденность. Когда она гордо задирала подбородок, он ясно видел тонкие горизонтальные линии, рассекавшие ее нежное горло. Если бы его попросили описать, как она выглядела тогда, то он бы сказал: как песня, которую вам когда-то пела матушка. Или как нераспечатанное письмо от бывшей возлюбленной, обнаруженное случайно в ящике. Или как старое дерево, черные ветви которого с наступлением весны вдруг оживают пламенем цветов, и каждый из цветков всем своим видом будто бы кричит вам: «Я здесь, я здесь, я здесь». Но его тронули не только следы прошлого. Что он увидел в ней сейчас такого, чего прежде не было? Это было что-то таинственное, более близкое к ее истинной природе. Было невозможно отрицать, что он все еще находил ее очаровательной, даже упоительно вдохновляющей. Ее чистые губы были того же цвета, который приобретают ноготки юной девушки, окрасившей их в цвет лепестков бальзамина.

– Ничего не обещаю. У него во всем есть свой заведенный порядок, и я не в том положении, чтобы указывать ему, что делать, – ответил он. – Но я сделаю все, что в моих силах.

– Спасибо! Как же я благодарна тебе! – Она выдохнула с облегчением. – Тогда я не хочу тебя больше утруждать.

– Давай я тебя провожу.

Они молча прошли через гараж к выходу. Ханчхоль намеревался проводить ее совсем недалеко, но роскошный закат вынудил его не торопиться назад к работе. Небо алое, как кровь, и длинные багряные тени, расстилавшиеся по земле, лишали его возможности распрощаться с ней.

– Как ты доберешься до дома? Путь неблизкий.

– Все в порядке… К тому же отличная погода. Уже не так жарко и влажно.

– Я должен быть уверен, что ты будешь в безопасности, – сказал он. Его рука заботливо скользнула по ее спине. Яшма с удовлетворением отметила, что в тусклом воздухе между ними возникло знакомое чувство. Любил ли он ее? Она не осмеливалась отвечать на этот вопрос. Любила ли она его? Ответ: всегда. Она ни на секунду не прекращала любить его.

Они отправились на юг, вдоль стен зоопарка «Чхангёнвон», на которые опирались зеленовато-черные ветви вязов.

– Помню детские годы. Мой друг Чонхо повел меня посмотреть на слона по кличке Гигант. Мы забрались на дерево, чтобы бесплатно поглазеть на него. А потом нас прогнал охранник. – Яшма улыбнулась. – Ты бывал в зверинце?

Ханчхоль не побывал там ни разу.

– Там много всяких животных. Львы. Гиппопотамша с малышом… У них свой отдельный бассейн! А еще верблюды, зебры и, конечно, слоны. Есть и наши корейские звери. Белогрудые медведи и тигры.

– Я видел всех этих зверей разве что на фотографиях. В том числе корейских животных. В природе медведей и тигров, наверное, уже и не осталось.

– Да. Я слышала, что с началом войны зверей в зоопарке нечем кормить. Бедняжки… Они же не знают, что происходит вокруг. Ждут по своим загонам, думают, что, может быть, кто-то к ним придет на помощь, – сказала она, поворачиваясь лицом к нему. – Почему им никто не помогает?

– Кто-нибудь да поможет, Яшма. Те же хранители зоопарка… Они разберутся с едой для животных. Думай в первую очередь о себе и о тетушке Дани. – Говоря это, Ханчхоль мягко обхватил ее за талию. Под муслиновой блузкой чувствовался знакомый изгиб тела. Не отрывая глаз друг от друга, они более не могли разыгрывать равнодушие. Он обвил ее руками и сжал ее усохшее тело изо всех сил. Его естество охватило привычное ощущение счастья. Мир вдруг показался чуть менее страшным, чем миг назад.

– Если я умру, то можешь, пожалуйста, помнить обо мне? – попросила Яшма, прильнув щекой к его груди.

– Ты не умрешь. Со мной ты будешь в полной безопасности. Пойдем домой.

Последние два слова – самое драгоценное признание, которое можно услышать от любимого человека. Дом стоял во мраке, когда они подошли к нему рука об руку. Яшма повела Ханчхоля к себе, даже не заглянув к Дани. Она сама была удивлена их нетерпеливому желанию слиться воедино после многих лет разлуки. Как только они полностью сбросили одежды, Ханчхоль прекратил ласкать ее и просто стоял, созерцая ее тело. Смущения в ней это не вызвало, потому что она знала, что он все равно считал ее красивой даже теперь, когда в провалах между выпирающими ребрами и костями таза под темно-голубым сиянием луны пролегли густые тени. Он нежно коснулся острых костей над ее грудью, прежде чем наконец взять ее за руку и поцеловать.

Уже стояла глубокая ночь, когда они сумели оторваться друг от друга, и теперь просто лежали рядом.

– Как же я скучала по тебе, – призналась она.

– Я тоже. – Он в очередной раз ее поцеловал.

– Что теперь? Что дальше ждет нас?

– Ты о чем? – спросил Ханчхоль, хмуря брови.

– Со мной тебе хорошо, и ты делаешь меня счастливой. Жизнь слишком коротка, чтобы продолжать тратить время впустую.

– Яшма… – Ханчхоль вздохнул, и она ощутила, что хватка его руки чуть ослабла. – Я женюсь через две недели, – наконец сказал он.

Сердце Яшмы бешено заколотилось.

– Что? На ком?

– На Сохи.

– Но она же совсем ребенок! И ты мне в этом признаешься сейчас, лежа в чем мать родила у меня в постели!

– Ей уже 23. Такие девушки, как она, выходят замуж гораздо раньше. Прости, если я тебя оскорбил этим… – протянул он. Яшма приподнялась на постели, отодвигаясь от него. – …Но я не думал, что именно сегодня увижусь с тобой и окажусь у тебя дома. Ты ко мне явилась без предупреждения. Да, я почувствовал к тебе влечение и дал волю чувству. Никто не в обиде. Разве что Сохи это может расстроить. Но мир от этого эпизода не перевернется. Я тебе не соврал. Если бы ты меня спросила раньше, то я бы тебе ответил так же, но мы бы не провели ночь вместе, и на том бы подвели черту.

– Черту? Черту! – Яшма села на постели. Черные волосы покрывали ее костлявые плечи. Непринужденность, с которой