Выбравшись из палатки, я посмотрел на дымы над станцией. Немцы уже закончили бомбить и, выстраиваясь в клин, уходили к себе. Сплюнув, занялся делом, свернул лагерь, костер развел, сковороду достал и на углях пожарил свежую яичницу. Позавтракал, чаю попил. Потом вторую партию яиц пожарил, на будущее, и вот так двинул к городу. Полпути проехал на велосипеде и, убрав его, дальше пешком. Трамваи почему-то не ходили еще, хотя уже рассвело и было шесть утра. Где военкомат, я выяснил вчера еще, поэтому не плутал. Поглядел со стороны. Народу пребывало изрядно. То, что война началась, еще не объявили, это в обед, помнится, должно было произойти, но добровольцы стекались к зданию. Я пока не стал штурмовать военкомат, да и двери закрыты, уже сотня добровольцев сюда подошла, а направился на ближайший рынок. Несмотря ни на что, тот работал, хотя пустых рядов хватало, бомбежка напугала многих продавцов, там до обеда время и провел, и тут же из рупора на телеграфном столбе, в толпе, что молча стояла, прослушал сообщение Молотова.

Дальше к военкомату. Очередь двигалась не быстро, но к двум часам дня и до меня дошло.

– Из Белостока? – изучая мой паспорт, спросил старший лейтенант. – И зачем ты здесь нужен? Езжай в свой город.

– Я не идиот, пока доеду, там уже немцы будут. У вас проще добровольцем призваться.

– Служил? – проницательно спросил тот. – Выправка выдает.

– Из разжалованных командиров.

– О как? И за что?

– Тебе не все равно? Избил политрука, вот и отыгрались.

– Кем был? Специальность?

– Лейтенант, командир минометного взвода.

– Ум-м, минометчик? Это хорошо… Сам откуда будешь? Паспорт после суда в Белостоке получил, это ясно, значит, и служил где-то там.

– Сыктывкар.

– Это где?

– На Урале.

– Понятно. Ладно, оформлю. В минометчики и пойдешь.

Он действительно все оформил, более того, из своих запасов достал красноармейскую книжицу, сказав, что буду ему должен, и стал вносить мои данные в нее. Дальше я получил направление на пополнение начавшей формироваться стрелковой дивизии по плану мобилизации. Это тут в городе. Я красноармеец и минометчик. Тот оформил лист призывника, паспорт приложил, и все, свободен. Меня включили в команду, состоявшую из сотни человек, и молодой лейтенант повел нас куда-то к окраинам города. Вроде пока неплохо все начинается. Мне нравится.

На окраине казармы были, нас прогнали через баню, свою одежду я кучкой не оставлял, прибрал в хранилище, как и обувь, красноармейская книжица тоже при мне. Нас сначала побрили наголо, потом в баню. Уже по выходе двое старшин начали выдавать форму. Глаз-алмаз. Ни фига ни угадали. Я поменял и дальше быстро оделся. Форма новая, не ношеная, ботинки с обмотками вместо сапог, пришивал петлицы сам, эмблемы общевойсковые закрепил, да звездочку на пилотке. Вообще очень даже неплохо снаряжали, все выдали, что положено, даже шинель была. Я и там тоже пришил петлицы. Ну и оружие выдали. Попросил СВТ, и нашлась такая красавица. Почистил от консервационной смазки, патроны выдали две сотни штук, две гранаты РГД-33. Так как патроны велели в цинках самим выносить со склада, я там незаметно прибрал два ящика патронов для ТТ, ящик для нагана и пять цинков для винтовки Мосина. Парни были в основном послужившие, некоторые воевали, то есть видно, что не лапти с улицы. Дальше в казармы, и начали формировать подразделения. Красноармейскую книжицу оформили. Меня в третью роту, командиром расчета ротного миномета. Его скоро должны были дать. У меня будет еще помощник, он же переносчик боезапаса. Двадцать третьего, когда нас из города вывели в поле, в летние лагеря, тут палатки рядами, меня действительно познакомили с нескладным высоким парнем. На голову выше меня, не служил, из студентов, третий курс педагогического института. Познакомились, шла отработка подразделениями своих задач, если проще, наш полк, что в стадии формирования был, сбивали. Думаю, завтра или послезавтра двинем к передовой. Быстро подразделение создавалось. Уже дивизия формироваться заканчивала.

Двадцать четвертого, ближе к обеду, нас построили, командование полка было и дивизии. Сам я уже все получил, и миномет образца тысяча девятьсот тридцать восьмого года, и запас мин. Некоторые мины понесут бойцы нашей роты, нам двоим все не унести. Вот так слово взяли политработники, там и до комдива очередь дошла, любят они поговорить. Строй не распускали, командование двинуло к штабу, когда я подал голос:

– Товарищ полковник, разрешите обратиться?

Комдив остановился метрах в пяти от меня, с интересом осмотрел, на миномет глянул, что передо мной стоял в боевом положении. Командование полка и мой ротный напряглись, ротный еще незаметно и кулак показал. А особист полка подошел и что-то зашептал на ухо полковнику.

– Из разжалованных командиров, значит? Обращайтесь.

– Товарищ полковник, вечером девятнадцатого июня я двигался от Белостока на Минск, через Барановичи. В том районе заночевал в лесу, разбудило меня движение рядом. Это были бандиты, шесть десятков, одеты частично в гражданскую, частично в военную польскую форму. Меня они не заметили и прошли мимо. Все вооружены. Среди бандитов было подразделение в форме Красной Армии, семнадцать бойцов при командире. Кажется, старший лейтенант, не рассмотрел петлицы. Думаю, диверсанты. Сейчас я наблюдаю у штабной палатки «полуторку» с крытым кузовом. Три бойца рядом общаются. Двое точно из той группы, третьего впервые вижу.

Командиры и часть бойцов повернулись в сторону штабной палатки, чем насторожили диверсантов. Полковой особист зашипел от злости, да и начальник Особого отдела дивизии, что тоже тут был, также поморщился. Я говорил негромко, не вся рота меня слышала, а кто мог и слышал, они посмотрели в нужную сторону.

– Работайте, – велел комдив особистам.

Диверсанты, что-то поняли, рванули к машине, та уже двигалась, на ходу запрыгивали, из палатки выбежало еще пятеро, из них трое в командирской форме, раскидывая ручные гранаты, также забирались в машину, что набирала ход. К тому моменту я уже стоял и прицельно стрелял из СВТ, она снаряжена была. Приклад бил в плечо, но я точно вел огонь. Не все диверсанты в командирской форме забрались в кузов. Одного пуля сбила с ног, второй повис на заднем борте. Дальше пули выбивали щепки из него. Другие тоже стреляли, и машина, проехав метров сто, остановилась, чуть поддымливая. Ее покинули двое, убегая в сторону рощи. У нас там медсанбат развернут. Палили по ним все. В общем, в результате всего этого с нашей стороны семнадцать убитых, те в штабной палатке всех вырезали, и я так понял, командование дивизии ждали, чтобы обезглавить. Наглый ход, только вряд ли бы ушли, смертники. Да