– Полагаю, если миссис Пайпер ворчит на вас, то она не в такой уж плохой форме, – осторожно сказал Доминик.

Тогда в чем проблема? Доминик опасался, что не знал Хлою в достаточной мере. Он не знал, чего она хотела, и, что более важно, что ей было нужно от него.

Он последовал за Хиллом по коридору старого дома с низким потолком, в ничем не нарушаемой тишине. В былые дни, когда он приезжал сюда, здесь царила довольно оживленная атмосфера, благодаря девушкам, двое из которых недавно родили и нашли в этом доме приют под великодушной защитой Хлои.

В общей сложности в поместье в настоящее время находились семь девушек, каждая из которых была беременна или с младенцем. От некоторых отказалась семья, а других вынудили уйти из дома на время беременности. Пользуясь сведениями, передаваемыми из уст в уста, они находили пристанище в загородном доме Хлои.

Однако сегодня здесь было неестественно тихо, словно что-то угрожало безопасности, которую Хлоя обеспечивала своим подопечным.

Когда Хилл открыл дверь в конце коридора, Доминик вошел в комнату и тут же резко остановился с гулко бьющимся сердцем при виде Хлои, сидевшей откинувшись на спинку кушетки и с повязкой на голове. Юстина Стил, крестница Доминика, находилась рядом с ней, держа чайную чашку. Поблизости расположился в кресле Гриффин Стил – сын Хлои и муж Юстины.

– Что здесь происходит? – резко спросил Доминик. Он пристально посмотрел на Гриффина, который обладал удивительной способностью находить или создавать проблемы. – Отчего твоя мать пострадала?

Гриффин драматично вздохнул и поднялся на ноги.

– Вы обладаете прискорбной склонностью во всем обвинять меня, Доминик. Я не имею никакого отношения к тому, что случилось с матерью.

Хлоя отбросила в сторону одеяло, прикрывавшее ноги, и встала.

– Доминик, я в полном порядке. Тебе не о чем беспокоиться.

Однако, когда она закачалась из стороны в сторону, Юстина была вынуждена поддержать ее. В то же мгновение рядом оказался и Доминик.

– Присядь, ради бога. – Он осторожно усадил ее обратно на кушетку.

Ее высокое стройное тело казалось хрупким в его руках и угрожало сломаться от малейшего прикосновения. Но внешность бывает обманчивой. При всей своей бледности и утонченной красоте Хлоя обладала силой духа и характера, способной выдержать годы страданий.

– Вы знаете, что врач запретил вам ходить и рекомендовал больше отдыхать, – сказала Юстина с упреком.

– Я не уверен, что она сможет отдыхать, когда кто-то все время суетится вокруг, – заметил Гриффин. – Хилл постоянно то входит сюда, то выходит, как персонаж какого-то водевиля, не говоря уже о девушках, без конца украдкой навещающих ее. Это какой-то цирк.

Юстина нахмурилась, глядя на мужа.

– Они беспокоятся о Хлое.

Доминик сдержал свой порыв высказаться резко.

– Я был бы благодарен, если бы кто-нибудь ответил на мой вопрос. Прежде всего, скажи мне, – обратился он к Юстине, – каково заключение врача.

– Может быть, вы могли бы попытаться спросить об этом у самой Хлои, сэр Доминик, – сказала Хлоя с подчеркнутой вежливостью. – Как видите, она вполне способна говорить.

Доминик мысленно содрогнулся. Хлоя использовала его титул, только когда испытывала раздражение.

– Извини, дорогая. Я был потрясен, обнаружив тебя в таком виде, словно ты пострадала после нападения каких-то негодяев.

Она улыбнулась.

– Извинение принято. – Хлоя сдвинула в сторону ноги и похлопала ладонью по сиденью кушетки. – Присядь, и пусть Юстина нальет тебе чашку чая, пока я буду рассказывать об этой нелепой истории. Я не собиралась привлекать твое внимание к этому случаю, но мой сын настоял, чтобы я обо всем тебе рассказала. Кто знал, что Гриффин начнет суетиться и беспокоиться по этому поводу?

Ее сын, довольно известный в Лондоне своим криминальным прошлым, закатил глаза, но не стал возражать.

– Что с твоей головой? – Доминик устремил взгляд на повязку на ее лбу.

– Я просто ударилась, вот и все, – ответила Хлоя. – Врач настоял, чтобы я носила эту нелепую повязку, и мой сын не позволяет мне снимать ее.

Гриффин сузил глаза, глядя на мать.

– Ты не просто ударилась головой. Ты ударилась, когда этот чертов ублюдок толкнул тебя на стену. И ты будешь носить эту повязку, сколько потребуется.

Доминик протянул руку, чтобы принять чашку у Юстины, но его рука застыла в воздухе. Он медленно повернулся к Хлое.

– Значит, кто-то толкнул тебя?

Ее плечи слегка приподнялись.

– Да, но это был не очень сильный толчок. Правда, я в полном порядке.

Доминик услышал, как в нескольких шагах от него Гриффин заскрипел зубами. Он посочувствовал ему, однако ситуация была неясной, и надо было держать себя в руках, по крайней мере пока он не ознакомится с фактами.

Но когда он выследит человека, который осмелился напасть на Хлою, этот негодяй пожалеет о том дне, когда родился на свет.

– Что еще сказал врач? – тихо спросил Доминик, коснувшись ее длинных тонких пальцев. Хлоя была настоящей леди с головы до ног, но на руках ее виднелись небольшие шрамы и ожоги от работы на кухне. Насколько он знал, она напряженно трудилась в прошлые годы, сначала в качестве сиделки и компаньонки пожилой дамы, а потом в качестве управляющей ее большим домашним хозяйством. Эта женщина была рождена для светской жизни, но судьба уготовила ей иную, и она не уклонялась от работы и ответственности.

Хлоя слегка сжала его пальцы, но затем осторожно высвободила руку. Сердце Доминика болезненно заныло, оттого что она настойчиво старалась соблюдать дистанцию между ними.

– Ты не должен беспокоиться. – Ее голос был мягким и успокаивающим, напомнившим ему прежние, неограниченные условностями времена. Жизнь Доминика никогда не была простой, но Хлое удавалось в какой-то степени облегчить ее. – Это всего лишь небольшая шишка, и я испытала легкое головокружение скорее от шока, чем от удара. Врач сказал, что мне следует прикладывать холодный компресс к голове, чтобы рассосалась опухоль.

Доминик осторожно слегка повернул ее голову двумя пальцами, чтобы проверить компресс. Кожа Хлои была нежной, как лепестки роз, и он с трудом удержался от того, чтобы погладить ее тонкую шею и белое плечо. Хлое миновал сороковой год, но со временем ее кожа оставалась шелковистой и безупречной.

Она коснулась его плеча, прежде чем отстраниться.

– Доминик, в самом деле, нет причины тревожиться, по крайней мере по поводу моей глупой головы.

– Рад слышать это, однако все-таки есть причина для тревоги, не правда ли?

Она плотно сжала губы явно не желая отвечать.

– Да, – вмешался Гриффин громким голосом. – Есть немалые основания беспокоиться, и если Хлоя продолжает упрямствовать, я сам займусь этим делом.