Мы приземлились на площади, и пока шли до Палат, я об этом спросила. Зря, наверное, — хотела полюбопытствовать, а вышло, что Грим помрачнел, а не отвлекся от потяжелевших чувств. Опять о жертвах, опять о смерти.

— Я голодная… от твоих волос так пахнет яблоками, что я едва не укусила тебя в ухо. Здесь нет мыла с несъедобным запахом?

Аурум, истинная душа дома, навел свой порядок, пока мы были в городе. Исчезла лишняя мелкая мебель, книги и вещи. Подсобралось все, кроме самого необходимого.

— Завтра, Грим, ты поможешь унести в подвалы тяжелое. Я не отдам палаты на разграбление, не позволю оставлять на вещах след, если Слуги полезут через ход наверху, и даже если в последнем сражении они подожгут дом… небо… самое ценное может сохраниться внизу. Ужин готов. Он сегодня скромный.

— Спасибо, Аурум. Как раз за ужином и поговорим.

— Можно мне сначала скупаться? Я сейчас взвою от грязной головы!

Я быстро разделась, быстро забрала чистое домашнее платье из кучи пока не разобранных вещей, которые я перенесла из своей бывшей комнаты, и бегом побежала в купальни. Залила готовую горячую воду в лохань, добавила холодной и стала отмываться. Валяться и нежиться времени не было, мне хотелось поскорее все обсудить, и я торопилась.

— Ты какого ляда сюда пришел, а, Рыжун?

Намыливала голову и расплетенные волосы и увидела, как кот подтолкнул головой дверь и по-хозяйски прошел за узкую деревянную стену. Она отделяла часть купальни, где дальше был утопленный колодец со стоками. Туда Аурум выливал помойную воду с кухни, туда же по желобам уходила вода из лохани, когда спускали ее через пробой на винтовой пробке.

— Эй… котяра, а ты не туалет себе там устроил? Я голову ломала, куда ты ходишь и почему на улицу не просишься, а ты закуток нашел? Смотри не провались!

Колодец закрыт решеткой, да и зверь не дурак, но я все равно его предупредила. Как будто он меня понимает. Вернулся Рыжун, когда я уже отмыла волосы и ополаскивала их из ковша не мыльной водой. И не испугался ведь сырости и брызг, закрутился рядом и на задние лапы встал.

— Любуешься хозяйкой, да?.. Рыжун! Рыжик мой, а ты случайно не перерождение моего тигра? Зверюга!

Если прикинуть, то я увидела его в подъезде в первый же день, как заселилась в квартиру Ульриха — прошло пять месяцев с кровавой свадьбы, и кот был по возрасту как раз: не маленький, но все равно еще нескладный тощий котенок. Подросточек.

— Ты мой тигр?

Раньше я его называла так в шутку, а теперь спросила на полном серьезе. Вместо ответа Рыжун, повернувшись к лохани задом, оттопырил хвост и прыснул на стенку.

— Ну, спасибо…

Разговор в гостиной уже шел, и, кажется, о том, чего я не должна слышать. Потому что Аурум замолчал сразу же, как меня увидел, а я сглупила и не застряла в тени коридора, чтобы подслушать.

— Какие от меня секреты?

— Никаких, Тио, — мягко ответил старик, — разговор двух мужчин.

Гриму этот разговор явно не понравился, — он смотрел на Аурума зло.

— Дай слово.

— Ты стал мне отцом и другом. Я не…

— Дай слово!

Огонь в камине на миг пригас, будто кислорода лишили. Я сама чуть не подавилась от удушающей горечи, которая раскатилась от Грима по всем уголкам — коротко и ярко.

— Хорошо, Аурум. Я даю тебе слово.

— Вы чего? Что происходит?

— При всем к тебе уважении, родная, но тебя это не касается. Садись к камину, я сейчас все принесу с кухни.

— Заговорщики.

Я с упреком посмотрела на обоих, но никого мой взгляд не пронял. Аурум ушел, а я стала перебирать волосы пальцами, чтобы они быстрее просыхали от теплого воздуха. Не хотела идти спать с мокрой головой.

— Можно тебя спросить Грим?

— Да, Тио.

— Что бы с тобой стало, если бы Тактио не успела снять проклятие, прежде, чем умерла? Дух Жажды, ты — без хозяина стал бы автоматически свободен? — Выждала, выдержала его долгий и пристальный взгляд, но он молчал. — Я неправильно вопрос задала? Если получилось, что пальцем в рану, то извини, я не хотела задеть…

— Проклятие не снято, и я не свободен. Я есть Дух Жажды, а не был им.

— Чего? Ты шутишь так?

— Я признался тебе в этом в парке…

Обалдев от услышанного, я с удивлением уставилась на него, забыв про все:

— Тактио же… она сказала…

— «Будь сам себе хозяином». Тио, я думал, что ты правильно услышала меня и правильно поняла. То проклятие в силе, оно лишь замкнуто — я собой владею, но не могу приказывать и исполнять желания, потому что это противоречит сути рабства. Я как тот же колокол без языка — полон магии, но не могу ей пользоваться. У меня мое тело, и оно почти неуязвимо, как была бы неуничтожима игрушка Пилигрима. Почти… только полное сожжение, огонь может это сделать. Или естественная смерть — от истечения времени.

— Обалдеть!

— Это что-то меняет для тебя?

— Нет, конечно. Но ведь обалдеть! То-то ты такой выносливый и быстро меняющийся. Может, поэтому я тебя и чувствую, колдовской чуйкой ловлю твои эмоции, которые тебе неподвластны?

— Ты меня чувствуешь?

— Да день открытий прям…

Я вскочила с кресла, подошла к Гриму и поцеловала его. Я бы и на колени села, и осталась бы на них сидеть весь вечер, если бы немного не смущалась Аурума в свидетелях. Но пока он не вернулся, я нагло прижалась губами к губам, вовремя спохватившись о голых руках и уведя их за спину.

Зато ладони Грима ничем ограничены не были…

— Куда… стоп!

Засмеялась, вырвалась и отскочила, как от огня. Он не различал грани между скромным и бессовестным и разом окунул в воспоминания о прошлой ночи. У Грима и прикосновения, и взгляд в миг выдали голодное желание любви и телесной ласки. Война войной, а жажда наслаждаться взаимностью брала верх над всем.

Услышала шаги Аурума и шепнула:

— Я люблю тебя.

И забралась в кресло, стараясь вновь сосредоточенно и безмятежно расчесать пальцами волосы. А внутри все звенело и пело от волнения.

— Если бы Тактио не успела сказать ничего, то я бы остался в теле игрушки. И это не самый страшный исход, — Колдунья старалась, придала облику максимальное сходство с человеческим образом и при создании представляла меня подвижным и говорящим. Плен лучший, чем грязная смола и солома. Если бы куклу сожгли, я бы ушел в небытие времени до нового призыва.

— Получается, сейчас и без монеты ты защищен?

— От смерти? Да. Но меня можно подавить превосходящей силой, загнать в ловушку, лишить сознания — в этом у меня все свойства обычного смертного.