меня, выступил вперед и накрыл рукоять ленгена ладонью. Ему тон чужака явно не понравился, как и Эчиль, нахмурившей брови.

– Ты кто такой и зачем обратился к дайнани? – сурово вопросил мой телохранитель.

– Так все с ней говорят, почему я не могу? – без тени страха спросил мужчина и шагнул вперед.

Был он молод и миловиден. Держался несколько вызывающе, но я не спешила делать выводы. Эчиль опередила меня, и теперь я оказалась закрыта не только спиной ягира, но и свояченицы. Я обошла ее и встала рядом с Юглусом.

– Милости Отца, – приветствовала я. – Кто ты?

– Я старший каанчи из тагана Долгих дорог, – гордо, даже заносчиво ответил он.

– А имя? – полюбопытствовала я, живо вспомнив мою несостоявшуюся убийцу Банык, которая пыталась зарезать меня после того, как мы с Архамом ночевали в ее доме. Тогда меня спасли мои рырхи. Дело происходило в том самом тагане. И теперь я понимала, откуда гонор, с которым обратился ко мне молодой человек.

– Мое имя Шакин, – тем же тоном ответил каанчи.

– Мое имя Ашити, – сказала я, – его дала мне моя названая мать шаманка Ашит. Моя родная мать назвала меня Шанриз. Ты можешь называть меня любым из них, оба эти имени мне дороги. Что привело тебя в Айдыгер, Шакин? Долгие дороги далеко отсюда.

– Я хотел посмотреть на тебя, Шанарыз, – произнес Шакин. – Я буду называть тебя так, потому что ты пришлая.

– Чего? Чего он сказал? – вопросила спорщица Хыну, которая давала Хасиль пустые советы по устройству больницы, даже не зная, что строится. – Кого назвал пришлой?

Женщина подбоченилась и обвела взглядом замерший разом курзым, по крайней мере, ту часть, которая услышала слова незваного гостя Айдыгера.

– Люди! – воскликнула Хыну. – Это что же такое делается? Какой-то каанчи нашу дайнани будет пришлой называть?! Да ты сам пришлый! Мы Ашити уже давно знаем, а тебя видим в первый раз!

– Ты бы язык за щекой подержал, – как бы между прочим заметил Ярдым – помощник кузнеца, некогда гнавший меня от кузницы. – Так ведь и младший каанчи старшим стать сможет раньше времени.

– Что за мышь писком пугает? – подошел к нам пагчи Ерым. В этом племени «кошмар» из моего мира давно прижился и широко использовался. Рядом с ним нахмурился неизвестный мне унгар, но они явно пришли на курзым вместе.

– Дичь к рырхам сама пришла, – криво ухмыльнулся кийрам, а за его спиной усмехнулись пришедшие с ним охотники.

Люди смыкали круг, центром которого стали мы с каанчи. И если он пришел с ягирами, то им сейчас было бы не пробиться на помощь. Айдыгерцы, и не только они, были заметно злы. Подняв руки, я воззвала:

– Успокойтесь, добрые люди! – После посмотрела на Шакина. – Как видишь, пришлой меня никто не считает. Эта земля – мой дом, а я верная дочь Белого Духа. У нас мир и согласие, зачем ты несешь сюда вражду? Или ты не слышал, кто готовится спуститься с гор?

– Слышал, – ответил каанчи. – Люди многое говорят. А еще говорят, что пришлая головы дурит. Вот я и пришел посмотреть на тебя и послушать, как отвечать станешь.

– Кто ты, чтобы сама дайнани перед тобой слово держала? – строго вопросила Эчиль. – Не каанчи из Долгих дорог спрос с Ашити держать. Знаем мы, как вы в вашем тагане людей привечаете. Сами уже зверями стали.

– Точно! – воскликнул Ярдым. – А я всё думаю, чего это мне таган его не нравится? А там нашу Ашити убить за зеленые глаза хотели.

– Верно-верно, – закивали люди, и круг сузился еще больше. – Архам да рырхи спасли.

– Что вы несете?! – воскликнул Шакин. – Мы в глаза вашу Ашити не видели!

– Вы не видели, а ваши люди хорошо рассмотрели, – снова ответила Эчиль. – Закон Отца забыли, гостя убить хотели, да только духи всё видят. Кто руку на гостя поднял, тот сам в Белую долину и отправился. Пусть теперь тварями родятся да падаль жрут за свою злобу. Тьфу.

– Тьфу, – дружно сплюнули люди, даже представители племен.

– Довольно! – я вновь подняла руку. – Расходитесь, люди. Шакин пришел говорить, я готова ему ответить.

– Дайнани, он был непочтителен…

– Он пришел задавать вопросы, значит, верит тому, что услышал, – ответила я и перевела взор на каанчи. – Я ведь права, Шакин. Твой отец не поверил, раз не присоединился к Танияру и каанам. Но ты здесь, и ты не посол. Ты пришел по собственному почину, потому что тебя гложут сомнения. Ты верен отцу и готов его слушать, но понимаешь, что он может ошибаться, и тогда твоя земля под угрозой. Должно быть, ты немало думал, когда услышал, о чем толкует дайн Айдыгера. И потому ты здесь и желаешь убедиться, что мы лжем, иначе придется поверить, что каан Долгих дорог допускает ошибку, что застарелая ненависть к племенам закрывает его взор и за спесью он не видит истины. Потому ты говоришь со мной свысока. Ты не нападаешь, но защищаешься. И лучшее доказательство того, что мы говорим правду, – они, – я обвела рукой пространство вокруг себя. – Ты ходил и слушал, наверное, ожидал услышать в речах людей сомнения и ропот. Это должно было тебя успокоить, и тогда ты вернулся бы на подворье отца с легким сердцем. Однако ропота нет. Айдыгерцы верят своему дайну и его жене…

– Верно, – снова закивали люди.

– И сейчас люди вновь показали, что они едины со своим правителем, – продолжила я. – Из нас двоих чужак ты, хоть у меня и не белые волосы и не голубые глаза. И даже мое имя чуждо этому миру, но он стал мне родным домом. Я приняла Белого Духа всем сердцем, и Он принял меня. Я почитаю каждого из духов этого мира, и я всей душой полюбила моих братьев и сестер перед лицом Создателя. Тагайни, кийрам, пагчи, унгар, хигни – они все мне родные не по крови, но по духу. И я стала им родной. И потому за свой дом и своих родных я буду сражаться до последнего вздоха. Я не солгала ни словом на сангаре, как не лгала ни разу и до него.

– Верно, – в который раз послышалась поддержка со всех сторон.

Я протянула руку к каанчи и произнесла:

– Если ты принимаешь меня, как я тебя, идем со мной, и я дам тебе ответы на все вопросы.

Теперь все взгляды были устремлены только на Шакина. Он некоторое время смотрел на мою руку, поджимал губы, всё еще колеблясь. Я не торопила, просто стояла и ждала. Наконец каанчи тряхнул головой и сжал мою ладонь.