И тогда подняли сжатые кулаки и кааны.

– Мы с тобой, брат, – ответил за обоих Таныс, Гурут кивнул.

– Если мой отец усомнится, то у вас останется мой ленген, – произнес Гулек. – Поверь, он совсем неплох. Я с тобой, брат.

– Если наши кааны останутся в стороне, то мы не оставим братьев, – сказал за всех один из посланников.

– Мы и так с тобой, – произнес Улбах и улыбнулся: – Брат.

– Унгары придут, брат.

– Хигни будут рядом, брат.

– Про пагчи ты всё знаешь, дайн, – произнес Балчут. – Мы с тобой, брат.

Танияр, взяв меня за руку, шагнул к краю помоста:

– Мы защитим наш мир, где бы он ни находился: здесь или в ином пространстве. Предателям не будет пощады! Вы со мной, братья и сестры?

– Мы с тобой, брат! – дружным хором пронеслось над поляной.

– Отец смотрит на вас с улыбкой, – сказала мама, и я прижала ладонь к груди, где в безумном беге заходилось сердце.

Теперь оставалось только готовиться и ждать.

Глава 18

– Ну что скажешь?

Хасиль нервно потерла руки. Она была напряжена, и это было заметно сразу. Я подошла к ней и накрыла плечи ладонями. От неожиданности, а может, и из-за сильного волнения моя бывшая невестка дернулась, почти отшатнулась. Я удержала ее.

– Ты умница, Хасиль, – сказала я, и женщина порывисто обернулась.

– Правда? – едва ли не с сомнением спросила она.

Я широко улыбнулась, но не насмехаясь, а лишь по той причине, что Хасиль в этот момент была трогательна в своих сомнениях и немного забавна. Она мгновенно вспыхнула, и я укоризненно покачала головой.

– Когда же ты перестанешь ожидать нападения? – спросила я, беря ее за руки. – Я не смеюсь над тобой, Хасиль, потому что для этого нет ни повода, ни желания. И я не обманула тебя ни словом – ты умница. – После развернула ее лицом к больнице, из которой мы только что вышли. – Посмотри, дорогая, какую большую работу ты сделала. Сколько заботы и любви вложено в этот дом. Мы ведь с Эчиль почти не приближались к твоему детищу, это всё ты сотворила сама.

– Но вы мне подсказали, – чуть ворчливо ответила бывшая свояченица. Однако и с ее стороны это не стало проявлением недовольства. Хасиль была смущена. – Без вас я бы не знала, с чего начать и как сделать.

– Все с чего-то начинают, – улыбнулась я. – Мы учимся всю жизнь, и хорошо, когда рядом есть мудрые учителя и добрые друзья. Всё вышло замечательно, и ты можешь начинать принимать пациентов. Но ты должна помнить, что прежде будет много любопытных носов, которые придут без дела, зато с целой охапкой советов. Ты помнишь, как я просила себя вести в этом случае?

– Помню, – она протяжно вздохнула, – и постараюсь не злиться и не ругаться. Уж лучше пусть побыстрей пройдут и успокоятся.

– Верно, – хмыкнула я. – Однако, если тебе потребуется моя помощь, ты знаешь, где меня найти. Я приду и поговорю с зеваками. Но постарайся полагаться на себя, так будет лучше для тебя самой и для дела.

– Помню, – кивнула Хасиль.

Обняв ее, я еще раз посмотрела на нашу первую больницу. Она и вправду вышла чудесной. Снаружи это был большой дом, казавшийся совершенно новым, хотя был надстроен только второй этаж. Резные наличники на крыше и окнах казались ажурным кружевом, до того тонки и искусны они были. Как и мечтала Хасиль, больница вышла красивой.

Но не за это я хвалила ее. Внешний вид – это заслуга плотников и резчиков, а вот обустройством занималась наша лекарша. Она учла всё, о чем мы говорили, еще и кое-что добавила от себя. Я с интересом прошла по палатам, заглянула в хозяйственные помещения, на кухню, одобрительно покивала, увидев не один, а два лихура, и это помимо места для умываний в каждой палате. А в одном из помещений с минуту смотрела на несколько лавок, пару столиков и набор для напитков.

– Что это? – спросила я с любопытством.

– Захотят поговорить, пусть не в галеме говорят, а сюда идут. И наговорятся, и этмена попьют, сладость съедят, еще и в кегче поиграют, – ответила она, и я одобрила такое решение.

Ах да, вы ведь не поняли, о чем говорила Хасиль. Галем – так звучало на языке Белого мира «палата». Его дала Эчиль, и я одобрила, потому что уже было принято решение не навязывать людям названий в звучании моего родного мира. Так что больница стала – бирчек, палата – галем, а кегче и так была, но, как вы уже поняли, являлась настольной игрой. Для нее использовались костяные пластинки – кечи. Признаться, я ее не освоила. Как-то всегда было чем заняться, кроме настольных игр.

Однако сказать я хотела вовсе не о названиях и игре, а о придумке Хасиль. Она и вправду молодец. Зная норов тагайни, вполне стоило ожидать столпотворений из пациентов и их родственников, которым захочется непременно обсудить что-то очень важное и непременно в этот самый момент. И как же остальные останутся в стороне? И если рядом будет лежать тот, кому плохо, то все эти разговоры ему будут мешать. А вот в комнате для досуга, у которой тоже имелось название – пухат, устроить посиделки было не только хорошей идеей, но и даже нужной. Единственное, что я рекомендовала, – это не кормить сладостями, а предлагать посетителям приносить их с собой. Иначе пухат станет не местом для досуга больных, а проходным двором.

В общем, я проделанной работой осталось довольна. Что до финансирования, то оно шло из казны дайната. У меня уже была расписана статья расходов. Так что выходило, хоть заведовала больницей Хасиль, было это все-таки государственное учреждение. Бывшая каанша об этом знала. Разумеется, вспыхнула, задрала нос, даже едва не пустила слезу, заподозрив, что ее хотят унизить. Мы посидели, поговорили, обсудили содержание больницы, и строптивица осознала, что больница не спонтанный госпиталь, который исчезнет уже на следующий день. Вроде того, который я организовала прошлым летом перед главной битвой с двумя таганами.

– Ты можешь взять бирчек (больницу) только на собственное обеспечение, – втолковывала я. – Постельное белье больные могут приносить свое, но это иртэгенцы. А если приезжие? А если, не дай Создатель, опять потребуется для раненых? Они ведь не смогут сражаться с простыней в сумке, верно? Значит, ты должна обеспечить запас белья. Теперь питание. Опять же, иртэгенцам еду могут приносить домочадцы, но что делать с теми, у кого родни нет? Или с приезжими? Значит, кладовые