Света вцепилась в ее руку, потащила куда-то в угол, но Аленавырвалась. Как всегда в минуты настоящей опасности, ею овладела не то чтобысмелость, а некая рассудительная холодность. Буйное воображение, которое былодля нее источником несуществующих проблем и страхов, отключалось, на сменуприходила сугубая логика. Именно поэтому Алена снова подскочила к двери икрикнула:

– А пистолеты у вас с глушителями? Никто не услышитвыстрелов? И куда денете трупы? На «Скорой» вывезете? Под звуки сирены?

Света всхлипнула, прижала к лицу кулаки.

Алена оглянулась на нее. Да, черт… если для нее былопотрясением увидеть этого человека, то каково Свете узнать, что один с тех, скем она проработала столько лет, кого считала своим, совершенно своим, замешанв ее похищении!

Мало того, что их предал фельдшер Костя. В компаниипохитителей – Виктор Михайлович Суриков! Тот самый шофер, который с первойминуты возненавидел Алену. Который не далее чем сутки тому назад предупреждалее, чтобы не лезла к Денисову…

А может быть, Чупа-чупс и его сторонники либо ненавистникитут вообще ни при чем? Может быть, Сурикова наняла жена Денисова, чтобы отвадилот супруга шалую бабенку?

Бред? Да ведь и ситуация совершенно бредовая! Сейчас, поканет совершенно ничего конкретного, можно предположить любую причину их захвата,самую нелепую.

Но если так, если дело только в разборках с Аленой, зачембыло тащить сюда Свету?

Под руку попалась? Нет, едва ли. В том-то и штука, чтоопасность в них обеих. А вместе они опасны лишь постольку, поскольку знают окассете. И мы опять возвращаемся на круги своя – к Чупа-чупсу…

Пока мысли цеплялись одна за другую, за дверью слышалсяторопливый шепот. Видимо, похитители наспех совещались, обсуждали нештатнуюситуацию, поломавшую их планы.

Алена суматошно огляделась. Кинуться к окнам? Решетки нерешетки, но можно разбить стекло и поднять крик. Напротив школа – правда,теперь там полная тишина, наверное, идет урок, дети в классах, но все равно –вдруг кто-нибудь услышит крик, увидит, как выбили стекло?

А если не увидит и не услышит? Если похитители и впрямьрешатся стрелять? И только синий Ильич станет свидетелем гибели двух женщин.

Между прочим, трупы на «Скорой» и впрямь можно вывезти кудаугодно. А эта квартира… Она не похожа на обжитое человеческое жилье, слишкомбезлика. Очень может статься, что ее просто сняли, и, как это частенько бывает,вовсе не для тех людей, которые вели переговоры с хозяевами. То есть упохитителей есть все шансы замести следы, если они станут еще и убийцами.

Не хотелось бы.

Дверь распахнулась.

На пороге встал человек с пистолетом.

Это был не Суриков. Это был тот самый человек, который курилу подъезда, а потом пихал ствол пистолета в шею Алене. Плотный мужчина летсорока с самым обыкновенным лицом не слишком-то выразительной лепки. Короткостриженные волосы, тяжеловатое, кряжистое тело. Он снял свое длинное пальто икепку и остался в черных джинсах и сером свитере. Алена почти не удивилась привиде его, потому что ожидала чего-то в этом роде с тех самых пор, как узналакомнату. Ну да, тот самый метатель дартов…

Что, он заметил Алену в пятницу вечером, когда онаподглядывала в окошко? И решил наказать ее за нескромность, похитив? Шутки,шуточки… Ну, если он стреляет с той же точностью, что и дарты швыряет, тогдалучше быть поосторожнее. И не слишком полагаться на его милосердие.

Вдруг вскрикнула, прижав ко рту руки, Света. Аленапокосилась на нее – и увидела в ее чертах безграничное изумление.

Вот те на! Но Света же не заглядывала вечером в то окошко!Она не видела этого типа. Почему же у нее такое лицо, будто она его тожеузнала?

Да и он смотрит озадаченно…

– Юрий Николаевич? – пробормотала Света. – ЮрийНиколаевич, это вы?!

Судорога прошла по его лицу. Пистолет дрогнул в руке.

Если бы на месте Алены была одна из ее лихих героинь, она,пожалуй, рискнула бы непременно броситься в этот момент на противника изавладеть его оружием. А вот Алена не рискнула. Иногда наблюдать жизньинтереснее, чем принимать непосредственное участие в ее событиях!

– Ч-черт… – Глаза человека были устремлены на Свету. –Вы что, знаете меня?

– Да, – наивно ответила Света. – Ваша фамилия –Богачев. Вы врач, вы кодируете против ожирения и всякого такого. Я ведь была увас на приеме. Я… я была под таким впечатлением от вас! Я даже подстриглась взнак начала новой жизни! Неужели вы меня не помните?

– О господи! – сказала Алена. – Бог ты мой! Данеужели я была права?!

И разгадка всей этой невероятной путаницы вдруг с ужасающей,беспощадной отчетливостью высветилась в ее голове… И даже гул какой-то содеялсяв ушах, словно рядом загудел вибратор мобильного телефона. Как тогда, в машине,в кармане у одного из похитителей… Еще в ту минуту можно было обо всемдогадаться, но разве мыслимо было поверить в такое?! Но все же приходитсяповерить – теперь-то стало все ясно, и от этой ясности у Алены сделалось такпусто на сердце, что она даже прижала ладонь к груди: на краткий миг боли игоря показалось, что моторчик и вовсе остановился.

Нет, трепыхается, колотится, стучит в ладонь… Оживает! Ивозвращает его к жизни, наполняет новым биением крови отнюдь не надежда намилосердие этого странного человека, а то, что Алена называла своим любимымгрехом. Тщеславие! И пусть это будет последнее тщеславие в ее жизни – она недаст этому… новому Лешковскому взять над ней верх! Спасибо дневнику ЕлизаветыКовалевской, которая пришла на помощь Алене Дмитриевой спустя сто лет послесобытий, которые так напоминают то, что происходит теперь. Ибо нет ничегонового, чего не было бы под солнцем!

– Да опустите вы пистолет, Юрий Николаевич, – сказалаАлена, устало махнув рукой. – Вы ведь все равно в нас стрелять не будете.Зачем, в самом деле, лишние хлопоты? Зачем пули, когда у вас есть часы? И,кроме того…

Она усмехнулась.

Да, она усмехнулась, но не потому, что ей стало смешно илиэто было нужно для правдоподобия того вранья, которое она собиралась сейчасизречь. Она усмехнулась потому, что пыталась в улыбке обрести силу, нужную ейдля того, чтобы смириться с предательством человека, которого она, может быть…

Ладно! Все это уже было. Было в дневнике все той жеЕлизаветы Ковалевской!