Бежали они, потому что Иммар скинул стяг с прыгающим оленем и водрузил окропленный кровью штандарт короля Этельстана. Дракон с молнией в лапах реял теперь над Крепелгейтом, и возмездие за этот дерзкий поступок приближалось.

Крепелгейт, Ворота Убогих. Нам предстояло удерживать их под палящим полуденным солнцем. Мне вспомнилось, как Альфред, удрученный большим количеством обретающихся в Лундене калек и слепцов, многие из которых прежде ходили под его началом в бой, издал указ, разрешающий убогим просить милостыню у въезжающих в город через эти ворота. Знак ли это? Нам предстояло оборонять Ворота Убогих, и этот бой наверняка породит других калек. Я коснулся серебряного молота, потом стер кровь с взятого взаймы клинка и сунул его в ножны.

Очень скоро я вынужден буду снова обнажить его.

Первый натиск врага получился храбрым, разрозненным и безрезультатным. Воины, рассредоточенные по длинным отрезкам стены по обе стороны от захваченных ворот, атаковали вдоль парапетов, но «стена щитов» всего из четырех человек способна была с легкостью перекрыть всю ширину боевой площадки. Дюжина воинов, построенных в три шеренги, представляла бы собой еще более грозное препятствие, но полуденный зной и неизбежная ярость вражеских атак быстро измотали бы мои немногочисленные силы. Поэтому я приказал натаскать из ближайших развалин камней. Мы сваливали их на боевой площадке, строя две примитивные баррикады, и, когда враги к западу от нас сумели организовать упорядоченный натиск, наша самодельная стена была уже наполовину готова. Гербрухт и Фолькбальд руководили обороной, используя захваченные у западных саксов копья, вскоре барьер из камней стал значительно выше за счет облаченных в доспехи трупов. Дружинники Витгара, на которых еще не напали, продолжали подтаскивать камни.

Бритвульф скрылся среди деревьев вдалеке, но воины Этельстана так и не появились. С внутренней стороны ворот восточные англы отступили шагов на пятьдесят с лишком, и отец Ода продолжал увещевать их, но они не бросали щиты и не опускали знамени с грубо вышитым на нем изображением головы вепря.

Все теперь развивалось либо головокружительно быстро, либо мучительно медленно. На стене все происходило как раз стремительно: мы нагромождали все больше камней, а разъяренные западные саксы штурмовали наши грубые баррикады. А вот внизу, где «стена щитов» Румвальда стояла в готовности оборонять открытые ворота против войск восточных англов, не выказывающих желания атаковать, все замерло в неподвижности. Однако я понимал, что исход этого боя решится там на дороге между руинами и тростниками заброшенного города.

Поначалу саксы на восточной части стены нападали без особого пыла, дав возможность людям Витгара довести баррикаду почти до высоты груди. Враги метали поверх нее копья, но едва попытались перелезть через гору камней, как были встречены ударами копий снизу и стали вести себя осторожнее. А вот на западе драка шла всерьез. Завал из камней здесь был более широким, но поднимался всего лишь чуть выше колена, и неприятели продолжали упорно лезть, подгоняемые чернобородым детиной в отполированной кольчуге и в блестящем шлеме. Он бросал своих на штурм, хотя сам поднял щит, опустил копье и ни разу не встал среди них. Он орал, призывая их убивать и нападать быстрее, и это была ошибка. Торопясь, воины спотыкались о наваленные камни и в одиночку достигали «стены щитов», где и насаживались на наши мечи, копья и секиры. Их тела, падая на трупы убитых ранее, делали баррикаду выше, и это новое препятствие получалось еще неприятнее — умирающие извивались под ногами тех, кто пытался перебраться по ним.

— Стена устоит, — сказал Финан.

Мы стояли на середине лестницы. Мой друг наблюдал за боем наверху, я же смотрел на запад, в сторону самого высокого из лунденских холмов.

— Людям нужен эль или вода, — проговорил я; становилось все жарче, пот ел мне глаза и струился под кольчугой.

— Эль должен быть в помещении для караульных, — ответил ирландец, имея в виду комнаты внутри бастионов-близнецов. — Я распоряжусь, чтобы его доставили наверх.

Между нами в камень ударило копье. Саксы на западной стене видели нас, и некоторые метали копья, но это было первое долетевшее.

— Мерзавцы скоро выдохнутся, — заметил Финан.

Он оказался прав. Устав умирать, воины на стене решили, что пришло время повоевать другим. О появлении этих других возвестило пение рогов, заставившее нас обратить взгляды на северную часть Лундена. Поблизости от нас местность загромождали остатки древних стен, потом она понижалась к руслу ручья Веала, впадающего в Темез. За ним начинался подъем на западный лунденский холм. Там находились развалины амфитеатра, и на дальней от амфитеатра стороне высились стены старой римской крепости. И вот из этого форта полился людской поток. Часть составляли верховые, большинство пешие, но все в кольчугах. Прямо на наших с Финаном глазах из ворот появилась группа всадников в окружении знаменосцев. Полуденное солнце ярко освещало флаги.

— Господи, — вполголоса пробормотал Финан.

— Мы сюда сражаться пришли, — напомнил я.

— Да сколько же у него народу? — с удивлением спросил Финан, потому как процессия облаченных в доспехи воинов казалась бесконечной.

Я не ответил, а взобрался вместо этого на вершину стены и посмотрел через пастбище на далекий лес. Ни единого всадника. Пока, похоже, мы по-прежнему были одни, и если из этого чертового леса не появятся люди Этельстана, то мы одни и умрем.

Отправив половину защитников баррикад вниз, на усиление «стены щитов» Румвальда, я бросил последний взгляд на север, но не заметил никаких признаков войска Этельстана. «Ну же, приходи, — мысленно торопил я его. — Иди, если хочешь стать королем!» Затем я спустился по лестнице туда, где должна была разыграться битва.

В этой битве, с горечью подумал я, решится вопрос, какая именно венценосная задница будет согревать трон. А какое мне дело до трона Уэссекса? Однако судьба, вредная сука, вплела нить моей жизни в полотно мечты короля Альфреда. Существует ли на самом деле христианский рай? Если да, то оттуда сейчас наблюдает за нами король Альфред? И чего бы он хотел? На этот вопрос я знал точный ответ. Он хотел бы, чтобы возникла единая христианская страна для всех людей, говорящих на английском языке, и чтобы ею правил христианский король. Он молился бы за победу Этельстана. Будь проклят Альфред со всем его благочестием, со своим строгим, вечно недовольным лицом и с правильностью; будь он проклят за то, что даже после своей смерти заставил меня сражаться за его дело. Потому что сегодня, если Этельстан не подоспеет, мне предстоит погибнуть ради мечты Альфреда.

Я подумал про Беббанбург и его овеваемые ветрами стены, а еще про Эдит и сына. Подумал про Бенедетту и захотел прогнать эту мысль, а потому скомандовал людям Румвальда приготовиться. Построившись в три шеренги, они образовывали полукруг перед открытыми воротами. Это была пугающе маленькая «стена щитов», на которую вскоре обрушится вся мощь Уэссекса. Прошло время размышлять, терзаться сожалениями или гадать, существует ли христианский рай. Пришло время сражаться.