— Хотя его вряд ли можно назвать серьезным человеком.Кто у нас сумасшедший, так это мой брат. У него светлые волосы, он крохотногороста и как две капли воды похож на маму. — Берни нашел забавным такоеописание.

— А вы похожи на отца?

— Ну да. — Но она явно не жалела об этом. —Брат называет меня великаншей. А я его карликом. В детстве мы без конца дралисьиз-за этого. — Берни засмеялся, живо представив себе картину ихотношений. — Мы выросли в Бикон-Хилле, в просторном доме, принадлежавшеммоему деду, и некоторые из моих родственников по материнской линии принадлежатчуть ли не к сливкам общества. По-моему, они до сих пор не слишком одобрительносмотрят на моего отца, считая профессию врача недостаточно аристократическимзанятием, но он мастер своего дела и очень любит его. В то время, когда яучилась в медицинском колледже и приезжала на каникулы домой, мне не разслучалось присутствовать при том, как он принимал роды, и я видела собственнымиглазами множество детей и матерей, которые остались в живых только благодаряего умелым действиям. Это произвело на меня такое впечатление, что я чуть былоне пошла на отделение акушерства и гинекологии. Впрочем, я рада, что сталапедиатром.

— А почему вы не захотели остаться в Бостоне?

— Сказать вам всю правду? — Она вздохнула и мягкоулыбнулась. — Все они слишком сильно давили на меня. Мне не хотелось идтипо отцовским стопам, не хотелось работать в области гинекологии, и не улыбаласьперспектива стать преданной женой по примеру матери и посвятить всю жизньисключительно заботам о муже и детях. Я не вижу в этом ничего дурного, но мненеобходимо нечто большее. Мне не удалось бы устоять перед умелым, ненавязчивымнажимом моих родственников, воспитанных в традициях пуританской епископальнойцеркви. Рано или поздно им захотелось бы, чтобы я нашла себе мужа среди такихже аристократов, как они сами, поселилась бы в точно таком же доме, как у них,и устраивала бы чаепития для друзей, которые ничем бы не отличались от ихсобственных. — Когда она только заговорила об этом, лицо у нее сделалосьиспуганное. — А мне все это чуждо, Берни. Мне необходима свобода, побольшепространства вокруг и возможность ходить в синих джинсах. Порой атмосфераБостона кажется удушающей.

— Я отлично вас понимаю. Мне пришлось бы столкнуться стакими же трудностями, останься я в Скарсдейле. И неважно, кто ваши родители —католики, евреи или пуритане, — в конце концов все сводится к одним и темже результатам. Главное, каким им видится ваше будущее и насколько этосовпадает с вашими желаниями. Я не оправдал их ожиданий. Иначе я был бы сейчасврачом-евреем, женатым на девушке из хорошей еврейской семьи, которая в этотсамый момент сидела бы у маникюрши.

Меган рассмеялась, представив себе Берни в подобном амплуа.

— Моя лучшая подруга, с которой мы вместе учились вколледже, еврейка. Сейчас она работает психиатром в Лос-Анджелесе изарабатывает кучу денег, но я точно знаю, что она никогда в жизни не уделялавнимания маникюру.

— Она — редчайшее исключение, можете мне поверить.

— А ваша жена была еврейка? — Меган слегкапобаивалась спрашивать о ней, но Берни лишь покачал головой и, похоже, ничутьне расстроился при упоминании о Лиз.

— Нет. Ее звали Элизабет О'Райли. — Он хохотнул,вспомнив об одном из дней, оставшихся далеко в прошлом. — Когда я сообщилматери имя своей будущей жены, мне показалось, что ее вот-вот хватит удар.

Меган громко рассмеялась, и он поведал ей эту историю вовсех подробностях.

— С моими родителями произошло то же самое, когда братпредставил им свою жену. Она француженка, а по характеру такая же неуемная, какон сам. Моя мать предполагала, что все француженки занимаются тем, что позируютдля порнографических открыток. — Они дружно расхохотались и принялисьнаперебой рассказывать друг другу о причудах своих родителей. Когда Бернислучайно взглянул на часы, он заметил, что стрелки уже показывают восемь. Он незабыл о том, что Меган нужно вернуться в долину Напа к одиннадцати.

— Может, мы поедим прямо здесь? — Он предполагалили, во всяком случае, надеялся, что они пообедают вместе, и ему было все равно,где это делать, лишь бы не расставаться с Меган. — Хотя мы могли бы пойтив китайский ресторан, или вам по вкусу более экзотическая кухня?

Она растерянно посмотрела на него, прикидывая, сколько у нееосталось времени.

— Я выхожу на дежурство в одиннадцать. Значит, примернов полдесятого мне нужно выехать из города. — Меган смущенноулыбнулась. — Вы не обидитесь, если я предложу вам съесть где-нибудь погамбургеру? Это займет поменьше времени. Патрик нервничает, когда мне случаетсязапоздать. Его жена на девятом месяце беременности, и он страшно боится, что унее начнутся схватки как раз в тот момент, когда я где-нибудь задержусь.Поэтому мне нужно вернуться домой точно к назначенному часу. — А жаль. Онас удовольствием просидела бы где-нибудь допоздна за разговорами с Берни.

— Я ничего не имею против гамбургеров. Кстати, —он подал знак официанту, и тот тут же принес чек, а Берни досталбумажник, — неподалеку отсюда есть славное заведение, хотя его посещаютсамые разнообразные люди. — Там можно было встретить кого угодно — ипортовых грузчиков, и светских дебютанток, но Берни нравилась царившая таматмосфера, и он не сомневался в том, что Меган тоже там понравится. И он неошибся. Меган пришла в восторг, как только они переступили порог припортовогобара под названием «Олив ойлз», расположенного прямо на пристани. Они заказалигамбургеры и яблочный пирог, а в половине десятого Меган с сожалением сказала,что ей пора отправляться в путь, поскольку она боится опоздать. Берни проводилее до машины.

— Вы уверены, что доберетесь до дому безприключений? — Время было довольно позднее, и его беспокоило, что ейпридется ехать в долину Напа одной, но Меган улыбнулась в ответ:

— Вообще я стараюсь не упоминать лишний раз о своемросте, но я и вправду уже совсем большая девочка. — Берни рассмеялся. Ейвсе-таки кажется, что она слишком высокая. — Время, проведенное с вами,доставило мне огромное удовольствие.

— Я хотел сказать то же самое. — Он говорилправду.

Ему давно уже не бывало так хорошо. Рядом с Меган он чувствовалсебя непринужденно, он смог поделиться с ней своими самыми потаенными мыслями ивыслушать в ответ ее признания.

— Когда вы снова появитесь в Напе? — с надеждойспросила она.

— Не очень скоро. На следующей неделе мне нужновылететь в Европу, а няня не возит детей в Напу в мое отсутствие. Уж больномного получается возни со сборами и поисками потерявшихся вещей. Но не пройдети трех недель, как я уже вернусь. Я сразу же вам позвоню. Может, сходимкуда-нибудь днем поесть? — Он весело посмотрел на нее и вдруг вспомнил коео чем:

— Когда вы собираетесь навестить родных?

— На Рождество.

— Мы тоже полетим к родителям в Нью-Йорк. Но мне вдругпришло в голову, что в этом году мы могли бы отпраздновать День Благодарени?? вдолине Напа. — Ему захотелось уехать на это время из города, чтобы небередить душу воспоминаниями о том, чего уже не вернуть. — Ну ладно, япозвоню вам по возвращении из Нью-Йорка.