— Как тебя зовут, малыш?

Лароуз бросается на спину Кертанза, карабкается наверх, ухватившись за рубашку, пытается применить удушающий прием.

— Уберите его от меня!

Как бы невзначай, но на самом деле нарочно, Багги бьет Лароуза так сильно, что мальчик сваливается с Кертанза и приземляется на спину. Когда Лароуз падает, он ударяется об пол с такой силой, что отскакивает от своего тела. Его легкие сжимаются. Он парит в воздухе, в изумлении глядя на самого себя.

Брэд наклоняется над Лароузом. Он обеспокоен.

— Зачем ты это сделал, Багги? Он, типа, не дышит.

Лароуз парит, наблюдая, не начнет ли он дышать. Свобода, жизнерадостность, покой. Ах да, надо вздохнуть до того, как Брэд начнет делать искусственное дыхание рот в рот. Как только Лароуз наполняет свои легкие воздухом, его засасывает обратно в тело с нежным чмокающим звуком. Он лежит до тех пор, пока не убеждается, что цел и невредим. Лароуз встает, отряхивает пыль с брюк, берет рюкзак и уходит. Он хочет идти домой, но Брэд Моррисси настаивает на том, чтобы его подвезти. Они не произносят ни слова, пока машина не выезжает на дорожку, ведущую к дому Равичей.

— То, как ты защищал свою сестру, было потрясающе, — говорит Брэд.

Лароуз поворачивается и ребром ладони бьет Брэда по носу. Течет кровь.

Затем он выходит из машины.

— Тебе надо непременно заняться футболом, — кричит, отъезжая, Брэд.

Одна его рука лежит на руле, другой он прижимает к носу платок. Лароуз заходит в дом, поднимается по лестнице в свою комнату. Он должен побыть один. В его жизни что-то произошло.

* * *

Их пятеро, носящих имя Лароуз. Первой была та Лароуз, что отравила Маккиннона, поехала учиться в миссионерскую школу, вышла замуж за Вольфреда, рассказала своим детям, какую форму имеет земля, и путешествовала по ней в виде украденных костей. Второй Лароуз была ее дочь, которая поехала в Карлайл. Эта Лароуз заразилась туберкулезом, как и ее мать, и, как первая Лароуз, мужественно с ним боролась. Она прожила достаточно долго, чтобы стать матерью третьей Лароуз, которая училась в Форт-Тоттене и родила четвертую Лароуз, которая стала матерью Эммалайн и учительницей Ромео и Ландро. Четвертая Лароуз также стала бабушкой того Лароуза, которого родители передали в семью Равичей, чтобы мальчик занял место их сына, случайно убитого на охоте.

* * *

Всех, кто носил имя Лароуз, отличало умение летать. Они могли делать это часами, когда пелись правильные песни и звучали барабаны, чтобы их поддержать. Те песни, еще живущие в листьях деревьев, теперь наполовину утрачены, но звук водяного барабана[228] не исчезнет никогда. Способность летать восходила к первой Лароуз, которую в детстве звали Мираж. Ее научила этому мать, узнавшая об этом искусстве от отца, великого чародея, который в 1798 году заставил свой дух облететь весь мир и вернулся, дабы сообщить удивленным барабанщикам, что их борьба бесполезна: белые покрывают землю, как вши.

Третья история давних времен

— Что в этом супе такое вкусное? — спросила жена у мужа.

— Твой любимый змей, — ответил тот.

Женщина была в ярости и побежала к дереву, где жил змей. Она постучала три раза, но тот не появился, и стало ясно, что он убит. Пока жены не было, муж погрузил двух сыновей в землю для их безопасности.

— Звучит довольно зловеще, — заметил Лароуз.

На этот раз Игнатия не ответила, а просто продолжила рассказ.

Когда женщина прибежала назад, муж отрезал ей голову. Затем он поднялся в воздух, чтобы убежать на небо.

— Как у него получилось? — спросил Лароуз.

— В те стародавние времена, еще до того, как появилась эта земля, у людей была необычная сила, — сказала Игнатия. — Например, они могли заговорить с какой угодно вещью, и та им отвечала.

— Я имею в виду, как он мог отрезать ей голову, — пояснил Лароуз.

Но Игнатия решила игнорировать все дальнейшие расспросы.

— Через некоторое время, — продолжила она, — голова женщины открыла глаза.

— Страшно, — произнес Лароуз с уважением.

Голова хотела знать, где находятся дети. Сначала она спросила об этом у тарелки, затем потребовала ответа у каждой вещи в хижине, но те хранили молчание. Наконец камень поведал, что ее муж погрузил сыновей в землю, и теперь они прячутся там. Камень добавил, что мужчина дал им четыре вещи, способные создать реку, огонь, гору и колючий кустарник.

Тогда голова погналась за детьми. Она кричала:

— Дети мои, подождите! Зачем вы меня покинули? Разве вы не видите, как я плачу!

Игнатия произнесла это злобным, вкрадчивым голосом. В глазах Лароуза читался ужас, но он наклонился ближе к рассказчице.

— Действительно страшно, — сказал он. — Продолжай.

Старший брат посадил младшего на спину и сказал ему, что на самом деле голова — вовсе не мать.

— Нет, она мать! Мать! — отвечал младший брат.

— Дети мои, дорогие дети, не оставляйте меня! — вопила голова. — Умоляю вас!

Младший брат хотел вернуться к матери, но старший взял кусок трута[229] и бросил его позади себя, крикнув: «Пусть будет огонь!» Вспыхнула полоса пламени, длинная и широкая. Но голова прокатилась сквозь огонь и стала настигать их.

Мальчик бросил на землю шип терновника. Сразу выросли заросли колючих кустов, и на этот раз катящаяся голова действительно остановилась. Но она воззвала к брату своего убитого возлюбленного, Великому Змею, и тот проделал проход в терновнике. Так что голова снова начала настигать братьев.

Старший бросил камень, и поднялась огромная гора. Но катящаяся голова позвала бобра с железными зубами, тот прогрыз гору насквозь, и голова продолжила преследовать детей.

Братья уже очень устали. Они бросили бурдюк, чтобы появилась река, но сделали это так неловко, что тот упал на землю не сзади, а перед ними. Они оказались в ловушке.

Лароуз кивнул, увлеченный рассказом.

Но Великий Змей пожалел детей и позволил им залезть на его спину. Так они переправились через реку. Когда голова добралась до реки, она стала умолять, чтобы ей помогли через нее перебраться. Великий Змей позволил голове вкатиться на спину, но на полпути через реку сбросил ее в воду.

— Отныне твое имя Осетр, — сказал Великий Змей.

Так голова стала первым осетром.

— Что такое «осетр»? — спросил Лароуз.