– Это снова шутка?

– Нет.

– И кто вас создал? Ключники?

– Нет. Раса, жившая в нашем мире до катастрофы. До дня,когда небо загорелось и обрушилось огненным дождём. До того дня, когда растаялиполярные льды, осели горы, а вода начала менять свои свойства. Они создали нас,зная, что им не пережить катастрофы… новая среда обитания стала раем дляпростейших и адом для высших форм жизни.

– Откуда вы знаете? – воскликнул Мартин.

– Предания, Мартин, только предания. Это было давно, слишкомдавно, чтобы сохранились остатки их культуры. Да и шли они тем же путём,которым следуем мы: меняли живое, а не переделывали мёртвое. Разве что домастроили из мёртвого дерева… почему-то им это нравилось. Но даже мёртвое невечно. Что же говорить о живом? Остались лишь мифы… слова… Слова – прочнееживого и мёртвого.

Павлик замолчал.

– Ты ненавидишь тех, кто погубил ваших творцов?

– Ненависть к уже случившемуся? – удивился Павлик. – Нет,зачем? Месть, наверное, свойственна лишь многоклеточным формам жизни. А мы недержим обид за прошлое. Мы думаем только о будущем.

– Какими они были, ваши создатели? – спросил Мартин.

– Если предания не врут – не слишком похожими на людей.Выше, тоньше, многорукие и многоногие. Хотя… в нашем языке «много» начинается сдвух. Так что точного ответа я не дам. Мы наследовали от них планету, мыкакое-то время жили вместе – пока они могли защищаться от изменившихся условийсреды. Возможно, остатки их цивилизации вымерли, уступая нам место. Возможно,сумели создать межзвёздный транспорт и улететь в поисках новой родины.

– Потому вы и поверили Ирине? – спросил Мартин.

Павлик тихо засмеялся:

– Мы знали это всегда. Мы верим своим преданиям – нам не вочто больше верить. Но девочка с Земли обратила наше внимание и на другие факты.

– К примеру?

– На предания о глобальной катастрофе, существующие почти вовсех мирах.

– Первобытные люди склонны были любой локальной трагедиипридавать глобальный масштаб, – резко ответил Мартин. – А поскольку локальныхкатастроф хватало, то весь мир о чём-то таком помнил. И каждое весеннееполоводье через поколение называлось Вселенским потопом.

– На всех планетах были древние культы, поклонявшиесяпришельцам с небес… – не споря, продолжил Павлик.

– А где ещё жить богам? Там, откуда всё видно, сверху, –отрезал Мартин.

– На всех планетах, куда прилетели ключники, существуютдревние руины с исчезнувшими объектами поклонения.

– Разумеется! – фыркнул Мартин. – Алтарь всегда делался издрагоценных материалов. И грабители уносили не кирпичи из стены, а золото исеребро.

– Тебя не смущало разнообразие рас в галактике?

– Ясное дело… – начал Мартин. – При чём тут разнообразиерас? Наивно было бы надеяться, что на всех планетах жизнь приняла одинаковыеформы.

– Ты не совсем прав, – сказала амёба. – Около трети всех расгалактики – гуманоиды. Причём сходство очень сильно, даже на уровне ДНК можновыделить одинаковые участки генетического кода.

– Ну, положим, это довод в пользу каких-то древнихконтактов… – признался Мартин.

– Ещё двадцать процентов – это формы жизни, происходящие спланет неземного типа. Иной состав атмосферы, гравитация… – Павлик хрюкнул. –Мы на них внимания обращать не станем. Они и сами-то нами не слишкоминтересуются… А вот ещё половина рас – это бывшие гуманоиды. Вроде нас.

– Что? – опешил Мартин.

– Вроде нас, беззарийцев! – твёрдо сказала амёба. – Нашисоздатели были гуманоидами. Наша планета была похожа на твой мир. Потом всёизменилось – и появились мы. Другие расы менялись иначе. Ты ведь побывал в миредио-дао?

– Побывал.

– Как могла развиться естественным путём столь ненормальнаяформа разумной жизни? – возмущённо спросила амёба. – Скоротечная жизнь,наследственная память, аскетизм и самоограничение при наличии высокихтехнологий… А ты заметил их болезненное неприятие биологической грязи?

– Требование справлять нужду только в туалетах? – засмеялсяМартин. – Мало ли… обычная гигиена или брезгливость.

– Это только внешнее проявление, – изрёк Павлик. – У них ещёи безотходное производство. И ограничение потребностей – тоже из боязнизагрязнить среду обитания. Когда-то мир дио-дао пережил глобальнуюэкологическую катастрофу. Уцелевшие формы жизни – кстати, их очень мало, на всюпланету не более пятисот видов живых существ – ускорили метаболизм и обрелинаследственную память. Ничего себе эволюция, да?

Мартин пожал плечами.

– А если взять Иолл? Двуногие, двурукие, очень похожие налюдей…

Мимолётно подумав, что только с точки зрения амёбы иоллийцыпохожи на людей, Мартин всё-таки не стал возражать.

– И при этом – прикованные к матери пуповиной! Всю жизнь! –Амёба возвысила голос. – Это противоречит всем целям сохранения вида! Этоненормально, это отвратительно, это неудобно! Но они с рождения и до смертиживут материнскими семьями! Как возникла такая форма жизни?

– Не знаю.

– А я – знаю! – отчеканил Павлик. – Их планету постигласвоя, персональная катастрофа. Изменившая условия жизни так, что толькоколлективные организмы смогли выжить.

– Ты очень хорошо знаешь чужие расы, – признался Мартин.

– Это моя работа. Ведь я – специалист по контактам сгуманоидной группой рас, – скромно призналась амёба. – Так вот, Мартин!Предыдущее разрушение транспортной сети ударило только по цивилизациям, живущимна планетах нашего с тобой типа. Углеродные, дышащие кислородом формы жизни наводной основе были изменены. Кто-то – менее. Аранки, люди, геддары – почтинеотличимы друг от друга. Кто-то – более. В нашем случае изначальная расапросто вымерла, успев создать нас…

– Ты хочешь сказать, что это было сделано специально? –воскликнул Мартин. – Не просто последствия разрушения межзвёздных сообщений, анамеренный эксперимент над разумными расами?

– Конечно.

– Бред, – сказал Мартин. – Зачем? Я понимаю – естественныйхаос после исчезновения высоких технологий, войны, варварство, эпидемии… Носознательный эксперимент?

– Зачем? Миллиарды лет назад волна жизни прокатилась понашей галактике, – сказал Павлик. – Я не стану гадать, что или кто был томупричиной. Думаю, ты и сам понимаешь: сколько ни облучай тёплую грязную водичку,сколько ни пропускай через неё ток – жизнь из неорганики не получишь. Клетка –это слишком сложно для случайности! Но она возникла… и жизнь отправилась впуть. Обзавелась разумом. Стала постигать мир. Зачем?