Это произошло в мае 1943 года, незадолго до Курской битвы. Подготовка к ней началась еще в феврале.

— Сколько времени вам потребуется для того, чтобы войска Донского фронта, а также ряд армий Сталинградского фронта перевезти под Курск и Осташков? — спросил тогда Верховный главнокомандующий генерала Хрулева.

Андрей Васильевич мгновенно произвел в уме сложные расчеты. Для выполнения стратегической переброски необходимо около 75 000 вагонов, или полутора тысяч воинских поездов. А если учесть состояние практически разрушенной линии Поворино — Сталинград, состояние станций погрузки и выгрузки, удаление от них группировок войск, то...

— Для осуществления этой перевозки потребуется два-три месяца, — ответил он.

— Вы не хотите разбить Гитлера! — воскликнул Сталин. — Нам нужно перевезти войска как можно скорее, чтобы еще до весенней распутицы разгромить немцев под Курском и нанести сокрушительный удар на Западном фронте. Для этого надо, чтобы все перевозки войск из-под Сталинграда были осуществлены максимум за три недели.

— Что хотите с нами делайте, но в такой срок такая перевозка не может быть осуществлена, — убежденно произнес генерал Хрулев. — Разрешите мне, товарищ Сталин, в течение суток вместе с органами военных сообщений и представителями Генерального штаба рассмотреть вопросы детального плана этих перевозок и доложить вам окончательно свои соображения.

Верховный главнокомандующий согласился. Но следующим утром Хрулеву один за другим позвонили Л. П. Берия и Г. М. Маленков. Оказывается, они уже были назначены уполномоченными Государственного комитета обороны по перевозке войск, один под Курск, другой в Осташков, для ликвидации демянской группировки противника. Очевидно, Сталина подкупило их обязательство справиться с задачей... в двухнедельный срок! Реального же, кроме угроз и грубого нажима, они ничего предложить не могли.

Вскоре устроенная ими административная вакханалия полностью парализовала работу наркомата путей сообщения. В этих условиях Андрей Васильевич попросил освободить его от руководства железнодорожным транспортом и получил согласие. Но уже в начале марта Верховный главнокомандующий понял, что перевозка войск из-под Сталинграда терпит полный провал. Тогда он приказал генералу Хрулеву вместе с Маленковым выехать в штаб К. К. Рокоссовского для организации сосредоточения войск под Курском.

Ликвидировать хаос, вызванный воинствующим дилетантизмом на железных и автомобильных дорогах, было нелегко. Немало времени оказалось потерянным попусту, оставшееся уходило катастрофически быстро, между тем как, по данным разведки, сосредоточение войск противника шло весьма интенсивно.

Распутывать сложные узлы на железнодорожном транспорте приходилось буквально в лихорадочном темпе. В то же время генерал Хрулев продолжал решать задачи тылового обеспечения войск, причем не только прямые, но и связанные с ним косвенно, — от строительства завода по производству авиационных дизелей до организации сбора лечебной ромашки в Дагестане. Одних только овощных баз общей емкостью почти на 110 тысяч тонн картофеля и более чем на 26 тысяч тонн капусты, оборудованных железнодорожными подъездными путями, строилось тогда 17! Сметная стоимость работ — 19 856 000 рублей, экономия — 3 590 000, и при этом, несмотря на организационную импровизацию, не было ни одной хозяйственной махинации, ни одного случая хищения!

Когда-то французский король Людовик XIV и его министры финансов, последовательно сменившие один другого отец и сын Лувуа, при помощи правительственных комиссаров[18], эшафота и Бастилии сумели одолеть хищения в армии. Их упорная, непримиримая борьба с казнокрадами длилась почти полвека.

Генерал Хрулев таким временем не располагал. Исторические обстоятельства требовали решать подобные задачи в кратчайшие сроки[19]. Он прекрасно понимал, что расхитители не только приносят прямой вред, но и являются желанной целью для разведки противника.

Кроме того, если расхититель обладает достаточно высокими возможностями, то ущерб от его деятельности таков, что целым отрядам лучших диверсантов врага остается только молча завидовать. Поэтому, кем бы ни был расхититель, заведующим небольшим складом или начальником тыла фронта, он мог быть уверен и в неотвратимости возмездия, и в отсутствии снисхождения.

Обычно дела виновных в хищениях рассматривались военным трибуналом, и чаще всего им предоставлялась возможность искупить вину в рядах штрафных батальонов. Кроме того, прозрачность хозяйственных операций и система контроля, не только прямого, со стороны тыловых служб, но также командования, политических органов и особых отделов, делали махинаторство занятием весьма опасным и практически заведомо безнадежным. Вероятность того, что в одной части окажутся четыре нечестных представителя всех этих линий руководства да еще сумеют найти общий язык с вышестоящим командованием, математически была величиной ничтожно малой. Но все же она существовала!

Однажды некий офицер Рыженков отправился в клуб, на праздник, посвященный годовщине запасного артиллерийского полка. Он вошел в зал, и тут командир части, не стесняясь присутствующих, обрушился на него с нецензурной бранью и грязными угрозами. Рука оскорбленного офицера машинально рванулась к кобуре. Грохот выстрела и стук падения грузного тела слились почти воедино...

Следствие установило, что убитый был матерым расхитителем, солдаты вверенной ему части не получали положенного довольствия месяцами, словно ожили худшие страницы истории русской армии времен Крымской войны, а Рыженков не желал мириться с безобразием. Он пытался привлечь внимание командования, а потому стал объектом преследования и травли. Офицер был предупрежден о недопустимости самостоятельного применения оружия в дальнейшем, продолжил службу и оставил ее спустя много лет после войны в звании полковника.

В целом же подобные случаи являлись большой редкостью...

Огромный, сложный механизм тыла работал без сбоев, а вскоре Андрею Васильевичу удалось наладить и работу наркомата путей сообщения, уверенно сползавшего в пучину административного хаоса после недолгого руководства Берии. По восстановленным железнодорожным путям прошло около полутора тысяч составов общей численностью в 72 000 вагонов — вот насколько точной оказалась цифра, с ходу названная генералом Хрулевым в беседе со Сталиным! И хотя часть драгоценного времени оказалась упущенной, теперь сосредоточение главной группировки шло неуклонно.

Прибывшие грузы немедленно доставлялись к пунктам назначения по военно-автомобильным дорогам, где были организованы пункты технической и медицинской помощи, питания, обеспечения горючим и площадки-накопители для неисправных машин. Именно в те дни по инициативе начальника тыла постановление Государственного комитета обороны закрепило ставший основным принцип подвоза — «сверху вниз», при котором ответственность за доставку всех видов материальных средств в нижестоящие звенья возлагалась на вышестоящего начальника.