А хуже всего то, что у меня не будет детей от любимого мужчины.

Мама полагает, что мое будущее счастье сосредоточено в банке спермы. Это такая контора, где можно выбрать папашу ребенку по фотографии. Мама настолько себя в этом убедила, что упорно не замечает, когда мне звонят ребята. Мне ее немножко жаль, но я понимаю. Во всяком случае, я надеюсь, что понимаю все правильно. Мама так сильно убедила себя, что у Элички никогда не будет жениха, что теперь она не замечает даже очевидного. Она здоровается с Зиновием, как взрослого, угощает его пивом, о чем-то спрашивает, но никак не отождествляет его с дочерью.

Потому что не может найтись парень, способный позариться на девочку с грудным кифозом. Не может найтись парень, способный позариться на девочку с прогрессирующей близорукостью, минус восемь на левом глазу, плюс астигматизм, подвывих плеча и еще куча мелких неурядиц...

В одном мамка права. Зиновий может заходить сколько угодно, может солидно пить пиво и солидно рассуждать о политике. Он жутко обидчивый, но не замечает, что мама и Жора над ним посмеиваются. Я даже не знаю, как к Зиновию относиться. Он... пожалуй, он слишком хороший, но я не уверена, что смогла бы полюбить его. Зинка жутко умный; впервые я встречаю парня умнее меня. То есть одногодка, и чтобы не нес всякую дребедень. Мои одноклассники до сих пор плюются промокашками через трубочки, подглядывают в раздевалках и гогочут над голыми! девками в окошках своих телефонов.

Зинка слегка тормознутый, как и я, даже еще хуже. Со слов его отца, Зиновия можно забыть в книжном магазине и найти там же через сутки у того же стеллажа, с книжкой в руках. Я даже не могу толком сказать, нравится мне Зинка или нет. Возможно, это оттого, что меня давно приучили к простой мысли — я понравиться ни одному парню не смогу. Это исключено по определению, посему незачем растопыривать пальцы и ухи развешивать на заборах.

Даже такому тихоне, и прыщавому очкарику, и сутулому слабаку, и ходячей нелепости, как Зиновий.

Это не я такие милые слова про него сочиняю, это маманька его. Когда ругается, издалека слыхать, у озера слышимость хорошая. Хотя я, честно говоря, с ней согласна. Зиновий изрядно недотепистый.

Вчера вечером этот отважный мачо меня впервые поцеловал. Вероятнее всего, это был и наш последний поцелуй, потому что Зиновий слегка промазал. Он отважно целился в губы, но удар пришелся по касательной, и основную тяжесть поцелуя приняло ухо. Впрочем, я не расстроилась, это он смутился и убежал. Если быть честной до конца, то я ждала его возвращения и, как тургеневская дура, просидела с книгой до темноты в саду. Потом пришла мама и сказала, что если я хочу покончить с собой, то надо делать это быстро, а с помощью комаров агония затянется на несколько недель.

Мы похихикали немножко и отправились пить чай. Я еще в доме у окошка подождала, старательно изображая томную испанскую синьору, но Зиновий не вернулся. Вероятно, он, находясь в состоянии аффекта от вкуса моего уха, поделился с бабушкой, и та вылечила внука поварешкой, которой мешала варенье. Бабушка Зиновия вечно варит сладости; такое впечатление, словно она продолжает готовиться к третьей мировой. Это при том, что отец Зиновия способен легко скупить все запасы варенья в близлежащих поселках. А еще бабушка оказывает на внука прямо-таки гипнотическое воздействие, поэтому я не удивилась бы, узнав, что Зинка с ней совещается насчет Девчонок.

Нет, нет, я не такая уж законченная дура, чтобы из-за соседа по даче всю ночь служить кормушкой для комаров. Просто мне хотелось...

Ну, не знаю, хотелось, чтобы было хоть немножко похоже на то, как у других, хоть капельку! Я понимаю, что все это звучит, как бредни наивной идиотки, но очень скоро нам с мамой предстояло лететь в санаторий, а там не забалуешь... А потом — возвращаться в город, к любимым одноклассницам, глаза бы им повыкалывала. И все будут, как бы невзначай, показывать загар, и каждый день приходить в новых тряпках, и, томно облизывая сигареты, небрежно рассказывать о многочисленных летних романах...

И только я буду переминаться с ноги на ногу, как дура.

Иногда я представляла даже, как было бы здорово вернуться в школу беременной. Вот было бы клево — поглядеть на их изумленные рожи! Но, поскольку жаркий курортный роман с копией Бандераса мне не светит, то хотя бы несколько раз добротно поцеловаться с Зинкой, с дурачком...

Но с Зиновием мне поцеловаться так и не довелось.

Часам к трем я дочитала главу, а у Жоры внизу закончился его кошмарный бокс. Поэтому я про время нисколечки не сомневаюсь, в три часа ночи еще ничего не случилось. Озеро отражало луну, и плескались там, хохотали. А на соседней аллее играли в бильярд; до нас доносился стук шаров и музыка, но негромко. Кто-то рассказывал, что когда домов в поселке станет раза в два больше, можно будет придумать названия улиц.

А пока у нас только две аллеи, да и те мы обозвали сами — Сосновая и Березовая. Коттеджи выстроились в три ряда вдоль этих двух аллей и спускаются по горочке к озеру. Например, дом Зиновия — через два дома от нашего, но окна уже гораздо ниже. Березовая аллея полностью заселена, двенадцать домов, а по Сосновой, выше Зиновия, — торчат недостроенные коробки. И все это дело вокруг обнесено забором, а на пригорке, в самом начале Березовой, стоит веселая такая будочка со шлагбаумом и воротами. На ночь ворота запирают, а вдоль забора гуляют дядя Паша или дядя Валя со своей свирепой овчаркой.

В три часа ночи я как раз заметила одного из сторожей с собакой возле пирса, там фонарь горит. Вокруг поселка шумел черный лес, это всегда так загадочно и страшновато и в то же время — так здорово, когда забираешься под теплое одеяло и смотришь сквозь сетку на окне, как там летают звезды. Так уютно слышать, как гудит дымоход и трещат внизу дрова в камине, а если прислушаться, то можно разобрать, как бормочет вода и постукивают бортами лодочки у пирса...

Сейчас я готова отдать все что угодно, лишь бы снова услышать воду.

— Пришла мама, поцеловала меня и немножко посидела со мной. Этой ночью она была какая-то тихая и задумчивая, как будто чувствовала что-то... Я закуталась и даже почти простила Зиновию его побег. Мотыльки колотились о сетку, моргали звездочки, и где-то на кухне журчала в кране вода.

До катастрофы нам оставалось меньше семи часов.

А проснулась я от тишины и удушья.

Обычно под утро становится холодно, у нас все-таки не черноморский курорт, но сегодня оказалось, что я уже во сне избавилась от одеяла, скинула на пол подушку и все равно очухалась вся насквозь мокрая.

В кранах не журчало, на озере не гомонили птицы, лес вымер. Я кое-как отдышалась, вытерла пот, поглядела в окно и долго не могла понять, что же я вижу. Небо разделилось пополам. Слева наискосок размазалась привычная утренняя глазурь с подпылом воздушно-белых перьев, а правее — разливалась чернота. Это было так страшно и так неожиданно, что я отвела взгляд и протерла глаза.

Чернота не исчезла. Над верхушками притихших сосен заблудился кусок самой настоящей ночи. Первым делом мне пришла мысль о каком-то хитром типе затмения, хотя темно совсем не было, напротив, из-за крыши вовсю лупило солнце.