Следующие два дня он провел в состоянии крайнеговозбуждения, а в пятницу в двенадцать часов отправился в «Букингем», чтобы тамждать новостей. В течение долгих послеобеденных часов флегматичный швейцарвывешивал в холле телеграммы из разных концов страны, в которых сообщалось орезультатах скачек и бракоразводных процессов, о погоде и проч., в то время какаппарат выбивал на ленте бесконечные подробности ночного заседания палаты общини детали небольшой паники на бирже. В четыре часа принесли вечерние газеты, илорд Артур устремился в библиотеку, прихватив «Пэлл-Мэлл», «Сент-Джеймс газетт»,«Глоб» и «Эко», чем вызвал крайнее негодование полковника Гудчайлда, которыймечтал прочесть сообщения о своем утреннем выступлении в Мэншн-Хаус по вопросуоб англиканских миссиях в Южной Африке и о целесообразности назначения черныхепископов в каждой провинции, но почему-то имел сильное предубеждение против«Ивнинг ньюс». Ни в одной из газет, однако, даже не упоминался Чичестер, и лордАртур понял, что покушение не удалось. Это был неслыханный удар, и на времялорд Артур совершенно лишился присутствия духа. Герр Винкелькопф, к которому онотправился на следующий день, пространно извинялся и предложил ему бесплатноеще одни часы или ящик нитроглицериновых бомб по номинальной цене. Но лордАртур более не доверял взрывчатке, да и сам герр Винкелькопф признал, что внаше время ничто, даже динамит, невозможно достать в чистом, неразбавленномвиде. Однако, отметив, что механизм почему-то не сработал, немец высказалнадежду, что часы еще могут взорваться, и в качестве примера рассказал обарометре, который он однажды послал военному коменданту Одессы. Хотя взрыв былзапланирован на десятый день, произошел он спустя три месяца. Правда, врезультате на воздух взлетела лишь одна из горничных, тогда как сам комендантза месяц до этого уехал из города, но отсюда видно, что динамит в сочетании ссоответствующим механизмом есть мощное, хотя и не вполне пунктуальное средство.Это наблюдение несколько утешило лорда Артура, но даже тут его ждалоразочарование, ибо два дня спустя, когда он поднимался по лестнице, герцогиняпозвала его в свой будуар и показала письмо, только что полученное изЧичестера.

– Джейн пишет прелестные письма, – сказала герцогиня. –Прочти. Право, не хуже тех романов, что нам присылают от Мьюди.

Лорд Артур выхватил у нее письмо. Вот что он прочел:

Дом декана, Чичестер, 27 мая

Дорогая тетушка!

Огромное спасибо за фланель и саржу для Доркасскогообщества. Я с вами совершенно согласна в том, что желание этих людей красивоодеваться – нелепость, но теперь все сплошь радикалы и атеисты, и так трудно ихубедить, что не следует подражать в одежде высшему сословию. К чему мы придем,не знаю. Как папа часто говорит в своих проповедях, в мире нет больше веры.

У нас был забавный случай с часами, которые папа в прошлыйчетверг получил от неизвестного почитателя. Их прислали из Лондона в деревянномящике, с уведомлением о том, что доставка оплачена, и папа думает, что этоподарок от кого-то, кто прочитал его замечательную проповедь «Свобода иливседозволенность?», потому что на часах сделана женская фигура, и папа говорит,что у нее на голове фригийский колпак, то есть символ свободы. По-моему, колпаксовсем не изящный, но папа говорит, что он исторический, а это, конечно, другоедело. Паркер распаковал часы, и папа поставил их на каминную доску вбиблиотеке, и мы все там сидели в пятницу утром, когда часы пробили полдень, ивдруг послышалось жужжание, что-то чуть-чуть задымилось, и богиня свободы упалаи разбила себе нос о каминную решетку! Мария, кажется, испугалась, но это былотак смешно, что мы с Джеймсом хохотали до слез, и даже папа развеселился. Когдамы посмотрели, оказалось, что это вроде будильника: если установить их наопределенный час и под молоточек положить капсюль и немного пороху, то они«взрываются», когда захочешь. Папа сказал, что в библиотеке им не место, таккак от них будет шумно, и Реджи забрал их себе в классную комнату и там теперьцелый день устраивает крошечные взрывы. Как вы думаете, если подарить такиечасы Артуру на свадьбу, он будет доволен? В Лондоне, наверное, они теперь вмоде. Папа говорит, что от них есть польза, так как они показывают, что свободанепродолжительна и ее падение неизбежно. Папа говорит, что свободу придумали вовремена французской революции. Какой ужас!

Теперь я иду в общество, где обязательно прочту вслух вашепоучительное письмо. Как верно вы пишете, дорогая тетушка, что людям низкогосословия надлежит ходить в том, что не к лицу. И в самом деле, разве не абсурд,что они так заботятся о платье, когда и в этой жизни, и за гробом есть столькоистинно важных дел! Я так рада, что с вашим поплином в цветочек все вышлоудачно и кружево нигде не разорвалось. Я сейчас надела желтый атлас, который вымне подарили в среду у епископа, и, по-моему, все хорошо. Как вы думаете, нужныли банты? Дженингс говорит, что теперь все носят банты, а нижняя юбка должнабыть с оборочками. Реджи только что устроил очередной взрыв, и папараспорядился, чтобы часы отнесли на конюшню. Кажется, они уже не так нравятсяпапе, как вначале, хотя он очень польщен тем, что ему прислали такую красивую ихитроумную вещицу. Это показывает, что люди читают его проповеди со вниманием.

Папа передает привет, также и Джеймс, Реджи и Мария.Надеюсь, дядя Сесл больше не мучится подагрой. Остаюсь вашей любящейплемянницей,

Джейн Перси.

P. S. Пожалуйста, напишите про банты. Дженнигс уверяет, чтоэто ужасно модно.

Лорд Артур с такой горестной серьезностью читал письмо, чтогерцогиня расхохоталась.

– Артур, дитя мое, я больше не стану тебе показывать письмамолодых девушек! Но что мне ответить про часы? По-моему, очаровательноеизобретение, я бы и сама не отказалась.

– Я о них невысокого мнения, – с грустной улыбкой ответилАртур и, поцеловав мать, вышел из комнаты.

Поднявшись к себе, он бросился на диван, и глаза егонаполнились слезами. Он сделал все, что мог, чтобы совершить это убийство, нооба раза потерпел неудачу, причем не по своей вине. Он честно пытался выполнитьсвой долг, но сама судьба предательски отвернулась от него. Он пронзительноощутил бесплодность благих намерений, тщетность всяких попыток жить достойно.Наверное, надо все же расторгнуть помолвку. Сибил, конечно, будет страдать, нострадания не в силах бросить тень на столь чистую, возвышенную душу. Что донего, ему теперь все равно. Всегда найдется война, в которой можно погибнуть,или какое-нибудь дело, за которое легко умереть. Раз в жизни нет большерадости, то и смерть не страшна. Пусть судьба распорядится им как хочет; сам оней больше не помощник.