«Чем могу быть полезен?» — она невозмутимо отвечает, что ядолжен жениться на ней прямо сегодня. А я-то, наивный человек, ждал криков,рыданий, объяснений, обвинений в шантаже…

Да, поначалу она, сама того не ведая, выбила у меня почвуиз-под ног. Глупо похлопав глазами, я все же спохватился и небрежнопоинтересовался:

— И в котором часу вы предполагаете сделать это, миссЧэдвик?

Она глянула на наручные часики:

— О, думаю, часа в четыре получим разрешение, скажем, впять брак будет зарегистрирован, а потом можно пообедать и ехать к Герману.

Я представил себе эту картину:

— Это Герман велел вам явиться ко мне?

Она отрицательно покачала головой:

— Нет, я сама. Хотя Герман, как вам, должно быть,известно, настаивал, чтобы мы поженились. Что я могу поделать? Он поставил меняв такое положение, что я вынуждена выполнять его требования — не ради себя, аради матери. Сегодня утром он высказал опасение, что вы откажетесь от егопредложения, и тогда у меня не останется выхода. Конечно, я тут же поспешила квам.

Может быть, вы все же передумаете и согласитесь? Адрес мнедал Герман, я сама попросила его об этом. Разумеется, он догадался, зачем мневаш адрес, но ничего не сказал.

Чувствовалось, хитрости Герману не занимать. Онпредусмотрительно сообщил девушке, что я якобы не желаю принимать участие вигре, подразумевалось, что тем самым спасение утопающих стало делом рук самихутопающих.

Мне не верилось, что девушка и впрямь смотрит на этот брак стаким безразличием, в особенности после того, как я видел ее в кабинетеГермана, и я решил поубавить ей этой нарочитой легкомысленности.

— Итак, вы действительно хотите, чтобы этот брак былзаключен?

Она ответила мне открытой мальчишеской улыбкой:

— Господи! Да как вы можете спрашивать?! А зачем же,по-вашему, я пришла сюда? Как все девушки, я мечтала о настоящей свадьбе: свенчанием в церкви, со множеством гостей. — В голосе ее послышалисьтоскливые нотки. — И, конечно, я никак не предполагала, что мне достанетсяжених, который начнет артачиться. Вот я и примчалась сюда, чтобы уговорить вас.

Я понял, что она обошла меня. Наклонившись вперед, я сказал:

— Послушайте, мисс Чэдвик…

Она подняла руку:

— О, Эд, зовите меня просто Элен. Если учесть, что квечеру мы будем мужем и женой, обращение по фамилии звучит нескольконеестественно.

— Ну хорошо, Элен. Почему вы все-таки настаиваете наэтой женитьбе?

Она посмотрела мне в глаза:

— Ну, по самым разным причинам. Одни из них настольколичные, что вряд ли могут быть вам интересны.

А остальные вполне обычные: любовь и всякое такое, аво-вторых, мне нравится ваша собака. Человек, подобравший такую собаку, неможет быть плохим. Знаете, я кое-что понимаю в собаках. Правда, Бобо? Подойдико мне, хороший песик.

И пес подошел к ней. Я бы ни за что не поверил, если бы неувидел это собственными глазами.

Она наклонилась к нему и ласково похлопала по голове. Яразглядывал сверху ее шляпку и тонкую длинную руку. Да, это была настоящаямаленькая леди. И тут, в луче света, пробившемся через окно, я увидел слезинку,которая упала на голову собаки. Продолжая гладить собаку, девушка как быневзначай смахнула ее рукой, и если бы я не наблюдал так внимательно, то,скорее всего, вообще ничего бы не заметил.

— Элен, а вы понимаете, к чему приведет эта женитьба?Вы же знаете, что Герман самый настоящий мошенник и проходимец. Завлекая всех вэто грязное дело, он не испытывал никаких угрызений совести. Выйдя за менязамуж, вы разрушите свою жизнь. Конечно, можно добиться развода, признать бракнедействительным и все такое прочее, но ваша жизнь будет поломана.

Не поднимая головы, она продолжала гладить собаку:

— О, все не так уж плохо. Разводы сейчас в моде. Ямолода и — как это там говорили раньше — мое сердце не принадлежит никому. Ясвободна, как вольная пташка. И потом, я не могу не думать о матери. Ведь онане вынесет, если… Нет, я просто не могу сидеть сложа руки и ждать, когда этотужасный человек, Герман, выполнит свое обещание. Этим он просто убьет мою матьи уничтожит доброе имя отца. Ведь теперь он не сможет постоять за себя и опровергнутьвсю эту грязную ложь.

Я задумался. Конечно, Герман без колебаний пустит в дело этирасписки, чтобы запятнать память Х. Болтона Чэдвика и довести до смерти еговдову. Разве я не видел властную безжалостность, когда на короткое мгновение снего слетела маска и он предстал в своем истинном обличье? Этот человек неостановится ни перед чем.

Тогда я обратился к ней по-отечески, стараясь говорить какможно мягче:

— Послушайте, Элен, я не собираюсь жениться на вас.

Лучше вам обратиться к хорошему адвокату, рассказать ему всеи послушать, что он скажет. — Тут она наконец посмотрела на меня, успевспрятать слезы. Глаза ее были чуть влажными, но по-прежнему чистыми и ясными.

— Спасибо за совет, Эд, — просто сказала она. —Я была у папиного адвоката, и он, похоже, уже знает о той дубине, которую занеснад моей головой Герман.

Он боится. Если бы папа был жив, он поправил бы дело, но, ксожалению, он умер как раз в тот момент, когда его дела совершенно запутались…Простите, Эд, но здесь уже ничего не поделаешь. Я вынуждена подчинитьсяусловиям Германа.

Какое-то время она задумчиво смотрела на меня, потомпродолжила нарочито безразличным тоном:

— Я думала, что буду ненавидеть вас, хотя, конечно,постаралась бы скрыть свою ненависть. Ведь, в конце концов, не вы же придумалиэту женитьбу. Но, слава Богу, вы честный человек и к тому же джентльмен. Я сужуо человеке по его собаке. И по его манерам.

Я с трудом удержался, чтобы не положить руку ей на плечо.Эта малышка оказалась настоящим бойцом, и я чувствовал к ней все большуюсимпатию. Только один раз она не смогла справиться с собой и уронила несколькослезинок, да и то постаралась скрыть их от меня. А я-то думал, она постараетсяперевалить всю тяжесть на мои плечи, начнет плакать и причитать, что лучшеумереть, чем лишиться чести. Да, передо мною был честный игрок, открытовыложивший карты на стол.

— Вот что, — сказал я наконец, — я не допущуэтой женитьбы. Однако постараюсь что-нибудь придумать, чтобы вызволить вас изэтого положения.

— Эд, только, пожалуйста, не усложняйте ситуацию.

Вы представить себе не можете, как все это серьезно. Тут уженичего нельзя поделать. Я была откровенна с вами, Эд. Да, я мечтала встретитьчеловека, которого могла бы полюбить. Однако другого выхода у меня нет. Такчто, пожалуйста, Эд, не усложняйте. Ни вы, ни кто другой не могут мне помочь. Яуже взрослая и вполне способна разобраться в своих мыслях, я отдаю себе отчет,чем мне все это грозит. Проявляя жалость и сочувствие, вы лишь добавляете лишнийгруз моей ноше, которая уже и без того для меня непосильна.