даже резиновые сапоги надевать не стал, перешел босиком вброд прямо так. Вода была приятно теплой, так что Костя уже сомневался, стоит ли соблюдать запрет на купание.

На берегу он нашел место, про которое говорил дед, там даже было костровище, мешавшие ветки были аккуратно подрезаны, а поближе к воде лежало бревнышко, на котором было удобно сидеть. Так что через пятнадцать минут Костя устроился со всем комфортом – с костерком, чтобы отгонять комаров, на бревнышко положил свернутую штормовку и пока прикормил рыбу.

Вечер был просто изумительный. Солнце хотя и село уже больше часа назад, но абсолютной темноты не было, а потому на сине-фиолетово-сером небе, розовато-оранжевом ближе к горизонту, звезд видно не было, а растущий месяц казался полупрозрачным.

Костя пожалел, что не додумался взять с собой блокнот и карандаш – запечатлеть такое великолепие даже черным и серым было бы здорово.

На него вновь накатили мысли об околохудожественных мечтах. Рисовать Костя всегда любил, в художку ходил с удовольствием, а потому удивился до крайности, когда сообщил родителям, что хотел бы связать с этим жизнь, а те заявили, что рисование – это не профессия, и нужно что-то серьезное.

– Ну вот вам серьезное, получите, распишитесь, – сам с собой огрызнулся Костя, бросив в воду камушек, подальше от места, где прикармливал.

Послушавшись отца, он поступил в МАИ, честно делал чертежи, которые в какой-то момент начали ему сниться в кошмарах. Никакой души в этом не было, становилось только тоскливее. Отчислившись, Костя ощутил что-то вроде глотка свежего воздуха. А теперь все равно была какая-то сосущая душу тоска. Он думал сбежать от нее в деревню, но идиллии хватило ровно на пару дней. И как вернуться в состояние покоя он не знал.

Он сел на берегу, сунув ноги в воду, раз уж полноценно купаться было нельзя. Сорвал травинку, пожевал, прислушался к тишине. Где-то было слышно лягушек, плеск рыбы, а потом Костя услышал, что сам довольно громко сопит от непонятной внутренней обиды. Сделал глубокий вдох и попытался успокоиться. В конце концов, он пришел сюда именно за этим. Посидев немного, он подумал, что прошло достаточно времени, и стал заниматься удочками.

Конечно, это была не первая Костина рыбалка – в детстве и с мальчишками с палками рыбачили, да и с дедом пару раз выпрашивался. Техника была ему известна, теперь дело было за везением. Костя закинул удочку, придержал её, дав поплавку выправиться, и упер рукоятку в берег, установив удочку на рогатку.

Дедова идея с колокольчиком на леске была хороша – разглядеть поклевку по поплавку он бы не смог, водную гладь нарушала лёгкая рябь.

Устроившись на бревнышке, так чтобы видеть реку и одновременно греть бок у костра, Костя немного посидел в тишине, послушал плеск волн, и понял, что купаться хочется нестерпимо. Пока все равно не клевало, и было не так уж чтобы сильно темно. Так что он решил быстренько освежиться, далеко не заплывать. Раздевшись, он зашел в воду подальше от удочек, чтобы не сорвать себе рыбалку окончательно, и окунулся. Вода в озере за день нагрелась и была как парное молоко, но все равно приятно освежала в душный вечер. Костя откинул с лица мокрые волосы и лег на воду, слушая, как она неторопливо плещется у прибрежных ракит. Вот теперь это походило на спокойствие, и было приятно так лежать, даром, что вода заливалась в уши. И даже сквозь воду он услышал более громкий плеск. Неужели на прикорм, наконец, пошла рыба? Костя перевернулся, прислушался, где-то вдалеке плеснуло еще. Похоже, что довольно крупная рыба. Щука, может быть?

Им сразу же завладел рыбацкий азарт, представилось, как он сначала сражается с рыбиной килограмма на три, а потом преподносит её бабушке и дедушке.

«Хорошо бы и, правда, щука, а не карп какой-нибудь костлявый», – так он размышлял, решив вернуться на берег, и на очередном гребке ощутил, как что-то коснулось его ноги. Что-то живое, он мог бы поклясться.

Это самое живое придало ему ускорение, вытеснив мысли об улове другими – детскими байками об огромном плотоядном соме.

Правда, оказавшись на берегу и оглядев спокойную водную гладь, Костя немного успокоился. Уж от гигантского сома наверняка бы шли круги по воде. Так что он перевел дух, обсох, оделся и со скуки решил съесть свои бутерброды. Пока не клевало, и Костя растянулся возле костра, глядя в небо, впервые за многие годы видя, как много звезд на небе. В Москве из-за иллюминации их никогда не было видно. Нашел Полярную звезду и обеих медведиц, дальше сумел отыскать только Юпитер и на этом его познания в астрономии закончились. Потихоньку наваливалась дремота.

Кажется, он даже успел задремать, потому что, услышав первый звонок колокольчика, он не сообразил, что это. Только на второй вскинулся и рванул к удочке.

Схватив её, Костя заработал катушкой, сматывая леску и напряжённо всматриваясь в водную гладь, по которой от трепещущей лески расходились круги.

Похоже, то, что клюнуло, было довольно крупным, тянулось с трудом. Костя поглядывал на сачок, боясь пропустить момент, когда надо будет подсекать. От усилий он даже немного зарылся голыми пятками в илисто-песчаное дно у берега, как вдруг натяжение пропало, он опрокинулся навзничь, а удочка с неведомым уловом описала дугу над ним и шлепнулась рядом, напоследок звякнув колокольчиком.

– Гадство! – выругался Костя, ползком добравшись до того, с чем сражался все это время – за крючок зацепился ботинок, щедро обмотанный тиной, так что и цвет не разберешь.

До утра он поймал еще только пару таких мелких рыбешек, что сразу же отпустил их, а один раз почти на заре леска зацепилась за какую-то корягу, так что ему пришлось лезть в воду и отцеплять крючок. На него ничего не поймалось, зато на самого Костю прилепилась пара пиявок, которых пришлось отдирать. В общем, с первым светом он решил идти домой. Но особого разочарования все же не было, подумаешь, не повезло. Может, в другой раз будет лучше.

Дома ещё все спали, и, поскольку похвастаться все равно было нечем, Костя умылся потихоньку и забрался к себе.

Бессонная ночь, да и события предыдущего дня не прошли бесследно. Даже боль в плечах, непривычных к окучиванию и колке дров, не помешала ему отключиться и проспать до самого обеда. И ни петух, ни звуки со двора ему не помешали.

Деревенские девушки приходили и сегодня, но бабушка с дедом ловко их отваживали, и сами Костю не беспокоили. Так что, когда он проснулся, а