было видно, насколько незнакомец белокожий в сравнении с успевшим неплохо загореть Костей.

И тут его осенило – у парня, похоже, проблемы с головой. Отсюда и наряд чудной, и вопросы странные.

А может быть, он уже просто пьян, хотя сивухой не пахло. Из-за того, что Костя осторожно принюхивался, он уловил запах нагретого на солнце разнотравья, костра и чего-то горького, как полынь. От местных в основном пахло потом, соляркой и Тройным одеколоном, принятым внутрь, а не наружу.

– Ну, обычно люди меня не видят, если я сам не захочу, – улыбнулся паренек, довольно сверкая глазами. – Давно таких как ты не видел.

Косте еще больше стало не по себе. Агрессивным парень не выглядел, но кто их разберет, этих психов – сейчас не буйный, а через пять секунд буйный.

– А что во мне необычного, если это ты, вроде как, показываешься людям, когда захочешь? – осторожно спросил Костя, задаваясь вопросом – какого черта ему так "везет" в этой поездке.

– Это сложно объяснить, но если говорить проще, то я не человек, – ответил парень. – И соответственно обычные люди меня не видят, пока я сам им не покажусь. Я им отвожу глаза. Даже сейчас они не смотрят на нас, точнее на тебя. Иначе бы подумали, что ты дурак, раз разговариваешь с пустым местом, – откровенно веселился он. – Я вроде как нечисть. Но и ты тоже, скорее всего. Ну, на пару капель крови, насколько я могу видеть.

Говорил парень складно, а значит, верил в то, что говорит. С психологией у Кости было не очень, и он не знал, хорошо это или плохо.

– Нечисть… – повторил он и нервно улыбнулся, при этом, действительно пытаясь оглянуться и прикинуть, как бы слинять или привлечь чье-то внимание. – И почему я должен тебе верить, нечисть?

– Да ты не бойся так, я не обижу, – заверил его парень. – Я зла людям не делаю. Наоборот, добавляю веселья, особенно в Купальскую ночь. Ты на них глянь, все улыбаются, все друг другу глазки строят. Глазом моргнуть не успеешь, как по кустам и сеновалам разбредутся.

– Хочешь сказать, это твоя заслуга? – усмехнулся Костя, мысленно признавая, что агрессивным парень и правда не выглядит. – Как тебя зовут-то, нечисть? – спросил он, надеясь этим вопросом как-то приземлить ситуацию.

– Моя, ага, – кивнул тот довольно. – Ну, вообще меня Базилевс зовут. Но так только старейшины называют. А я предпочитаю попроще – Василек. А тебя как зовут?

Да уж, не на такой ответ рассчитывал Костя. Он-то надеялся услышать что-то простое, но потом мысленно для себя понял – наверняка у Базилевса этого в паспорте "Василий" написано.

– А я Константин. Костя, – представился он и механически протянул руку, чтобы закрепить знакомство, и не удержался от вопроса. – Ты же под старейшинами не деревенского старосту подразумеваешь?

– Нет, староста у нас Водяной, – ответил Василек, пожав плечами так, словно это был самый очевидный факт. – Под ним и лешаки ходят, но им не очень нравится. Но река тут главнее леса. Если хочешь, я покажу тебе. У нас ведь тоже праздник Купалы.

Предложение, конечно, было так себе – идти, невесть куда с этим полоумным к таким же, как он. С другой стороны, Костя, сколько в Каменку ездил, ни про какую психлечебницу в окрестностях не слышал.

Да и к тому же… любопытно было, чего уж. Скребся в душе червячок сомнения – а вдруг правда.

– Эх, была не была, пойдем! – решился Костя, снова подумав – если вдруг этот Вася окажется не слишком буйным, надо будет непременно его нарисовать.

– Да не бойся, ты ведь гостем будешь, тем более на празднике, – сказал Василек и потянул его в сторону берега реки, подальше от тех мест, где девушки уже пускали венки и гадали на судьбу.

– Звучит обнадеживающе, – Костя последовал за ним.

У него мелькнула, конечно, мысль, что никто даже не будет знать, где искать его, если что, но он отогнал ее.

– А почему ты решил прийти на праздник в деревню, а не веселиться со своими? – спросил Костя и только теперь осознал, что идут они, так и держась за руки, и сейчас выдергивать ладонь было уже как-то глупо. Да и не хотелось, почему-то.

– Потому что мне весело в деревне, – пожал плечами Василек. – Люди забавные, молодежи больше опять же.

Он вел Костю через кусты к реке.

– Тут брод, не переживай, – пояснил Вася и повел его на один из островков, на самый дальний и большой, и Костя увидел там отблеск другого костра.

Он только успел кеды снять, чтобы не мочить и их, прежде чем с Васильком форсировать брод. Примерно на середине водного пути до них стали доноситься звуки, рождаемые вокруг костра, и их совершенно точно издавали некие инструменты, а не хрипящая колонка.

Музыка была красивая, переливчатая, как ручеек.

Они достигли другого берега, и там стали видны стремительные тени, своими движениями подхватывающие музыку, их движения будто вплетались в языки большого костра.

Костя понял, что Вася не шутит, когда увидел первого козлоногого персонажа. Он так впечатлился, что споткнулся и выпустил руку парня, упав на все четыре конечности.

– Давненько мне не кланялись, – довольно протянул козлоногий. – Кого привел, Василек? – спросил он у Костиного провожатого.

– Деревенский, мой гость, – ответил Василек, помогая Косте подняться. – Праздник, в конце концов. Могу приводить кого угодно.

– Как будто тебя не в праздник что-то остановило бы, – усмехнулся козлоногий, которого Костя рассматривал, открыв рот.

Существо было крупным, на пару голов выше среднего мужчины, с мужским же торсом, нижняя же его часть, представлявшая копыта, была покрыта густой бурой шерстью, но даже она не скрывала внушительный дар природы на положенном месте.

Осознав, что пялится на чужой член, Костя что-то невнятно квакнул, стремительно поднялся на ноги и увидел еще одного участника праздника.

Точнее, участницу – девушку, бледное до синевы тело которой покрывал странный наряд, будто сетка, сплетенная из водорослей. Но, несмотря ни на это необычное платье, ни на длинные черные волосы, Костя без труда мог рассмотреть и у этой девушки все ее прелести.

– Рот закрой, муха залетит, – с улыбкой посоветовал Василек, ведя его дальше мимо болотных огней и других участников праздника. Костя оглядывался на деревенских ведьм, мавок, чертей и бог знает кого еще. Теперь он поверил.

Василек довел его до главного костра, вокруг которого бешено несся хоровод с гиканьем и воплями. Над рекой несся звук гудка и свирели, кто-то подыгрывал в бубен. Шаг, другой и они тоже влились в хоровод, рука Василька крепко держала Костю, а за