Тут в спор вступила тетка:

— Да о чем ты вообще говоришь! Папа-дедушка! Ониразбегутся через месяц! Дюся наш наиграется и бросит ее!

— Ну и зачем тогда глотку драть? — ироничносказала бабушка, перейдя на греческий — по матери она была гречанкой и научилаэтому языку своих детей. — Дайте ему месяц. Пусть мальчик поиграет…

— Что ты такое говоришь, мама? Неужели ты не видишь,кого он привел? — по-гречески же ответил отец.

— Очень милую девочку. Мне она нравится. — Бабушкаласково улыбнулась ничего не понимающей Каре. — Красивая, искренняя, иАндрея нашего любит.

— Она бродяжка! — яростно прошептал отец. — Яне удивлюсь, если у нее вши!

— Вшей выведем, это не проблема!

— Мама, я тебя не узнаю, — пораженно прошепталатетка. — Моего Гарика ты видеть не хотела. Тебе не нравилось, что оназербайджанец, не нравилось, что ресторанный певец, не нравилось, что разведен!Ты говорила, что он голодранец, дешевка, пьянь, что он меня не достоин! Тывыгнала его, а мне запретила с ним видеться!

— И чем все кончилось? Ты сбежала с ним в Ростов! Вышлаза него замуж, родила Федьку! А потом не знала, как от мужа своего, пьяницы идебошира, отделаться! Спасибо Карэну, увез тебя от него, беременную Гургеном,иначе муженек забил бы тебя до смерти! — Она в сердцах махнула морщинистойрукой. — Вот до чего запреты доводят! Не давила бы я на тебя, глядишь, тыбы сама поняла, какой твой Гарик выродок, и не было бы в твоей жизни этогоужасного брака!

Андрей не очень хорошо понимал суть спора — он совсем плохоговорил по-гречески, но уяснил одно: бабушка на его стороне. От этого ему сразустало спокойнее. Он знал, что к ее мнению прислушиваются все, в том числе отец.Он даже женился с ее благословения. Взрослый, самостоятельный, бывалый Карэн,он же Барс, гроза абхазской братвы, ни за что не привел бы в дом женщину,которая не понравилась его матери. Бэла Ашотовна подняла троих детей в одиночку(муж ее погиб в сорок пятом под Берлином), многим ради них пожертвовала, и они,все трое, безмерно ее уважали. А младший, Карэн, мать просто боготворил…

— Меня, между прочим, ваш отец тоже с черного хода вдом привел, — вновь заговорила бабушка. — Он был профессорскимсынком, а я прачкина дочка.

— Мама, ты ходила в обуви и умела читать, —попыталась спорить тетка. — А эта дикарка, как пить дать, не знаеталфавита…

— Зато я не умела пользоваться ножом, не знала, ктотакой Шиллер, не разбиралась в искусстве, за столом рыгала, ковыряла в зубах,сморкалась. От меня семья Ованеса плакала! Но Караяны были интеллигентнымилюдьми, они не выказывали своего превосходства, более того, они помогли мнестать лучше… Благодаря им я получила высшее образование, стала настоящей леди.

— Почему же они выгнали вас из своего дома передвойной? — подала голос Марианна, она хорошо владела греческим и всепонимала.

— Ради нашего блага. Они знали, что обречены… У папыОванеса было много врагов, в итоге на него кто-то написал донос. — БэлаАшотовна аккуратно промокнула глаза чистым платочком, вынутым из-зарукава. — Его посадили, потом расстреляли. Свекровь моя умерла в лагерях.Нас с Ованесом это не коснулось, быть может, потому, что мы перебрались изЛенинграда, где жили, в Сухуми. Там нас не достали…

— Мама, может, хватит лирических отступлений? —рявкнул Карэн. — История нашей семьи не имеет никакого отношения кцыганке, которую привел в дом мой сын…

— Пусть поживут, сынок, — мягко перебила егобабушка. — Читать, писать научим, оденем, причешем, а там посмотрим… Вдругэта девушка создана для него богом? Вдруг она его судьба?

— Кара она его, а не судьба! Ну ладно, пусть живут!Только если завшивеешь, не жалуйся — сама ввела в дом эту бродяжку! — Отецрезко встал из-за стола и обратился к сестре по-русски: — Дай девушкеполотенце, мочалку, зубную щетку и что там еще нужно… А ты, — он ткнулпальцем в грудь сыну, — покажи ей вашу комнату. Обед в два, просьба неопаздывать! И еще… — он вытащил из нагрудного кармана рубашки кошелек,достал несколько купюр, сунул их Марианне: — Купи девушке какой-нибудь одеждына твой вкус. И запиши ее к парикмахеру…

Пока он раздавал распоряжения, бабушка склонилась к Каре итихо-тихо спросила:

— Те десять тысяч, которые я вчера дала Андрюшке, кудапошли?

— Он отдал их моей матери.

— Калым, значит, заплатил… Ну в точности как егодед! — Она тяжело поднялась с кресла, опершись на свою клюшечку,поковыляла к двери. — Пошли, молодежь, я вас провожу… А ты,Карэнчик, — бросила она на греческом, — помяни мое слово — черезмесяц-другой они поженятся…

— Типун тебе на язык, мама!

— Вот увидишь!

Бэла Ашотовна, как всегда, оказалась права — спустя шестьнедель (ровно столько делали паспорт Каре) молодые люди поженились.

Каролина проснулась от крика. Это орал Гриня из Ростова, еежилец с первого этажа. Орал он каждое утро то на жену, то на детей, то насоседей и вечно требовал от своей бессловесной супруги горячего обеда. Даже назавтрак. Из-за чего бедняжка, вместо того чтобы загорать на пляже, все днипростаивала у плиты, выбираясь на море только под вечер.

Гриню Каролина терпеть не могла, его супруга ее раздражала(она не понимала, как можно позволять так с собой обращаться), дети приводили вужас своей наглостью, поэтому она считала дни до их отъезда. К счастью,оставалось всего три, а там в просторную четырехместку въедет кто-то другой.Пока же приходилось терпеть ор постоянно голодного Грини, вечное присутствие насвоей кухне его жены, а также вороватость детей, которые тащили все, что плохолежит, начиная от чужих газет и заканчивая курагой в хозяйской кладовке.Конечно, не факт, что другие жильцы будут лучше, но Каролина очень на этонадеялась.

— На обед хочу борща и плова, — донесся до неегрубый голос Грини. — И ватрушки испеки. С творогом. А то я уже задолбалсядетям на пирожные отстегивать!

Услышав это, Каролина вскочила с кровати, подбежала к окну,высунулась в него по пояс и сердито крикнула:

— Никаких ватрушек! Вы и так у меня весь газизрасходовали! Он у нас, между прочим, привозной!

— А мне по фигу! Я за хату тебе большие деньги плачу!

— А за газ не платишь, так что, если хочешь ватрушек,гони еще пятьсот рублей!

— Скока?

— Стока! — рыкнула она. — Я каждый баллон заштуку беру, а вы уже половину его израсходовали!

Проорав это, Каролина захлопнула ставни и размашистойпоходкой направилась в коридор, где располагался общий туалет. Несмотря на точто она старалась не сдавать второй этаж, чтобы оставить свое пространствонеприкосновенным, иногда приходилось поступаться принципами и пускать жильцов всмежную со своей комнату.