Но главной задачей для нас в этих главах будет постараться понять, как конструктивно использовать нормальную тревогу. Для того чтобы это сделать, мы должны прояснить один очень важный момент – отношения между тревогой человека и его самосознанием. Люди, имеющие за плечами какой-либо пугающий опыт, например участие в бою или пожар, часто отмечают: «Я почувствовал, как я весь оцепенел». Это происходит оттого, что тревога как бы выбивает из нашего осознания самих себя все показное. Тревога, как торпеда, поражает в самую «сердцевину», ведь именно на этом уровне формируется опыт осознания себя как личности, как субъекта, действующего в мире объектов. Таким образом, тревога в большей или меньшей степени стремится разрушить наше осознание самих себя. Например, в бою, пока враг атакует передовую, солдаты обороняющейся армии продолжают сражаться, несмотря на свой страх. Но как только вражеская армия начинает одерживать победу и прорывает передовую линию, обороняющаяся армия теряет ориентиры, в ее рядах начинается брожение, и она перестает осознавать себя как единое целое. Солдаты в таком случае впадают в состояние тревоги или паники. Вот что тревога делает с человеком: она дезориентирует его, временно лишая четкого представления о самом себе и затуманивая его взгляд на окружающую реальность.

Подобное замешательство – кто мы и что нам следует делать – наиболее болезненный аспект тревоги. Однако позитивной и обнадеживающей стороной тревоги является то, что как она разрушает наше самосознание, так и наше самосознание может разрушить тревогу. Иными словами, чем больше мы осознаем самих себя, тем более мы способны противостоять тревоге. Тревога, как и повышенная температура тела, является сигналом того, что внутри нас идет борьба. Как температура свидетельствует о том, что тело мобилизует свои физические силы для борьбы с инфекцией, скажем с туберкулезной палочкой в легких, так и тревога является подтверждением психологической или духовной битвы. Как отмечалось выше, невротическая тревога является признаком неразрешенных внутренних конфликтов, и пока конфликт зреет, мы все еще сохраняем возможность осознать его причины и найти решение на более высоком уровне, связанном с нашим здоровьем. Невротическая тревога является своеобразным способом указать нам на необходимость решения конфликта. Это же верно и по отношению к настоящей естественной тревоге – мобилизовать наши ресурсы на борьбу против угрозы.

Как высокая температура в нашем примере является сигналом борьбы между организмом и инфицирующими бактериями, так и тревога является подтверждением борьбы между сильной стороной нашего «я», с одной стороны, и опасностью, грозящей разрушить наше существование, – с другой. Чем большее место занимает угроза, тем больше нам (в плане осознания нашего «я») приходится сдавать свои позиции, претерпевать ограничения, ощущать себя зажатыми в тисках. Но чем сильнее наши собственные ресурсы – чем сильнее наша способность действовать в направлении осознания себя и объективного мира вокруг нас, – тем меньше вероятность того, что нас может затронуть эта угроза. Таким образом, для пациента с туберкулезом сохраняется надежда, пока у него держится температура; но на финальной стадии заболевания, когда организм перестает бороться, лихорадка прекращается, и вскоре пациент умирает. По аналогии, единственное, что может означать утрату надежды на преодоление испытываемых нами как личностями и как нацией трудностей, – это впадение в апатию, неспособность чувствовать и конструктивно справляться с тревогой.

И тогда нашей задачей становится усиление нашей осознанности, поиск центра силы внутри нас, что позволит нам противостоять замешательству и неразберихе вокруг нас. В этом и состоит основная цель исследования, проведенного в данной книге. Тем не менее в первую очередь нам нужно разобраться, как мы оказались в столь затруднительном положении.

Первый шаг в преодолении проблем заключается в осознании их причин. Что же происходит в наше время в западном обществе, что отдельные личности и целые народы страдают от всей этой неразберихи и хаоса? Для начала давайте поинтересуемся, коротко взглянув на предшествующий период, какие же фундаментальные изменения произошли, что наш век стал веком тревоги и пустоты?

Основополагающим фактом является то, что мы живем в такой период истории, когда один способ бытия умирает в агонии, а другой только рождается. Иными словами, западное общество переживает переходный период с точки зрения ценностей и целей. Какие же именно ценности мы утратили?

Одним из двух главных убеждений современного общества со времен Ренессанса является ценность индивидуальной конкуренции. Считалось, что чем больше человек работает на свой экономический интерес и укрепление своего благосостояния, тем больше его вклад в материальный прогресс общества. Эта известная теория невмешательства государства в экономику хорошо работала на протяжении нескольких столетий. На ранних этапах современного индустриализма и капитализма ситуация складывалась таким образом, что для вас или для меня стремление к богатству через увеличение продаж или строительство более крупных заводов должно было означать увеличение производства материальных благ в обществе. Увлечение конкуренцией было в свое время удивительной и смелой идеей. Но в XIX и XX столетиях произошли значительные изменения. В наше время гигантского бизнеса и монополистического капитализма сколько людей успешно победили в индивидуальной конкуренции? Осталось только несколько групп, таких как доктора и психотерапевты или отдельные фермеры, сохранившие роскошь быть боссами самим себе, – хотя и их тоже, как и любого другого человека, затрагивает повышение и понижение цен, а также нестабильный рынок. Подавляющее большинство работающих людей, в том числе капиталистов, профессионалов, владельцев бизнеса, должны входить в состав более крупных образований, таких как профсоюзы, отраслевые корпорации, университетские системы, в противном случае их ждет крах. Нас учили стремиться к первенству над теми, кто рядом с нами, но в действительности наш успех гораздо больше зависит от того, насколько эффективно мы научились работать в связке со своими коллегами. Совсем недавно я где-то прочитал, что даже мошенник-одиночка не может существовать сам по себе, он должен входить в банду.

Мы не имеем в виду, что что-то неправильно с индивидуальными усилиями и инициативой как таковой. В действительности, основную идею данной книги можно выразить как открытие заново уникальных сил и инициативы каждого конкретного человека и использование их как основы для работы на благо общества, а не растворение их в коллективном котле конформности.

Но мы убеждены, что в XX столетии, когда в результате научного и иного прогресса мы стали гораздо больше зависеть друг от друга в рамках нашей нации и в мире в целом, индивидуализм должен стать чем-то иным, нежели «своя рубашка ближе к телу». Если бы у вас или у меня была ферма в лесу, или мы хотели бы освоить новые территории пару веков назад, или обладали бы небольшим капиталом для начала бизнеса в прошлом столетии, философия «каждый сам за себя» могла бы раскрыть лучшее в нас и принести пользу обществу. Но каким образом подобный индивидуализм, направленный на конкуренцию, работает в наше время, когда даже супруги топ-менеджеров корпораций оцениваются на соответствие «паттерну»?