Испытывая страх, мы знаем, что нам угрожает, мы мобилизуемся в такой ситуации, наше восприятие обостряется, и мы предпринимаем шаги, чтобы убежать или иными адекватными способами справиться с опасностью. В то время как испытывая тревогу, мы ощущаем угрозу без понимания того, какие шаги предпринять при встрече с опасностью. Тревога сродни чувству быть «пойманным», «застигнутым врасплох», и вместо обострения наше восприятие обычно становится затуманенным и расфокусированным.

Тревога может проявляться с разной степенью интенсивности. Это может быть едва заметное напряжение перед встречей с каким-либо важным для нас человеком или дурное предчувствие перед экзаменом, когда человек не уверен в успехе, а его будущее зависит от результатов экзамена. Или это может быть леденящий ужас, когда лоб покрывается испариной в ожидании известия, погиб ли близкий человек в авиакатастрофе или выжил, утонул ли ребенок или спасся во время шторма на озере. Люди переживают тревогу в самых разных формах: ноющая боль внутри, сдавливание в груди, общая дезориентация; или они могут описывать ее как ощущение, что мир вокруг стал темно-серым или черным, или навалилась какая-то тяжесть; или как чувство сродни тому ужасу, который испытывает маленький ребенок, обнаруживший, что он потерялся.

Действительно, тревога может принимать разные формы и проявляться с разной интенсивностью, поскольку это основная реакция человека на угрозу для его существования или же для некой ценности, которую он идентифицирует со своим существованием. Страх является угрозой лишь для одной из сторон «я» – если ребенок с кем-либо дерется, то он может пораниться, но это не представляет угрозы его существованию; или когда студент университета переживает из-за приближения сессии, но понимает, что небеса не рухнут, если он завалит экзамены. Но как только угроза возрастает и захватывает все наше «я», человек начинает испытывать тревогу. Тревога поражает нас в самое сердце: это именно то, что мы испытываем, когда все наше существо оказывается под угрозой.

Скорее качество, а не количество нашего опыта приводит к тревоге. Один человек может, например, почувствовать ноющую боль, если его знакомый прошел мимо, не проронив ни слова; несмотря на то что эта угроза не настолько сильна, ощущение дискомфорта не покидает человека, и то, что он испытывает беспокойство и пытается найти объяснение такому «пренебрежению», говорит о том, что это угроза чему-то глубинному в нем. Тревога в ее полномасштабном проявлении является самой болезненной эмоцией, унаследованной человеческим существом. По словам Шекспира, «реальная опасность менее сильна, чем ее воображаемое проявление в будущем»; и были известны случаи, когда люди предпочитали выпрыгнуть из спасательной шлюпки и утонуть, нежели столкнуться с гораздо более сильными сомнениями и неопределенностью того, будут ли они спасены или нет.

Угроза смерти является наиболее распространенным символом для тревоги, но в наш цивилизованный век мало кому приходится сидеть на пороховой бочке или стоять под дулом пистолета. Наиболее сильно тревога проявляется в случае столкновения с угрозой той ценности, которую мы считаем основополагающей для нашей сущности. Том, человек, который вошел в историю благодаря тому, что у него было отверстие в желудке, позволяющее врачам из нью-йоркского госпиталя наблюдать его психосоматические реакции на тревогу, страх и иной стресс, являл собой прекрасную иллюстрацию этому. В периоды, когда Том тревожился, остаться ли ему в госпитале или уйти сразу после выздоровления, он говорил: «Если я не смогу содержать свою семью, я скорее брошусь со скалы». Иными словами, если его ценности самоуважения как добытчика что-то будет угрожать, для Тома, как и для коммивояжера Вилли Ломана и для несчетного числа наших сограждан, это будет означать, что он больше не существует как самость и может даже умереть.

Это показывает, что подобные переживания реальны практически для всех людей. Определенные ценности, будь то успех, или любовь к кому-либо, или свобода говорить правду, как Сократ, или быть верным своим «внутренним голосам», как Жанна д’Арк, считаются основополагающими для обоснования жизни человека; и если такая ценность оказывается разрушенной, у человека возникает ощущение, что и его существование как отдельной самости тоже может быть разрушено. «Дайте мне свободу или смерть!» – это не риторический вопрос, и в нем нет никакой патологии. С тех пор как к доминирующим ценностям большинства людей нашего общества относится стремление нравиться, быть принятым, получить одобрение, большая тревога исходит от угрозы не нравиться, оказаться изолированным, одиноким или брошенным.

Большинство из вышеприведенных примеров являются проявлением «нормальной тревоги», что означает, что тревога пропорциональна реальной угрозе опасной ситуации. При пожаре, в схватке, на ключевом экзамене в университете, например, любой в той или иной степени испытывает тревогу – было бы нереалистично этого не делать. Любой человек испытывает естественную тревогу в различных ситуациях и в различных формах, когда сталкивается и противостоит жизненным кризисам. Чем с большим количеством «нормальных кризисов» человек способен совладать – отделение от матери, поход в школу и, рано или поздно, принятие на себя ответственности за свое профессиональное призвание и выбор супруга, – тем меньше невротической тревоги он испытывает. Естественной тревоги невозможно избежать, ее следует честно признать. Эта книга сфокусирована прежде всего на описании естественной тревоги человека, которому довелось жить в наш переходный век, а также на конструктивных способах совладания с этой тревогой.

Конечно, сильное проявление тревоги носит уже невротический характер, и мы должны как минимум констатировать это. Представьте себе юношу, музыканта, который идет на свое первое свидание, по непонятным ему причинам испытывает сильный страх перед девушкой и чувствует себя крайне скверно во время свидания. Далее представим, что он решил уклониться от решения этой реальной проблемы и поклялся себе, что в его жизни больше не будет места девушкам и он посвящает себя только музыке. Несколько лет спустя, будучи уже успешным холостым музыкантом, он обнаруживает, что чувствует себя скованно в присутствии женщин, не может без смущения разговаривать с ними, с недоверием относится к своему секретарю, до смерти боится женщин – руководителей организаций, с которыми должен взаимодействовать при составлении концертного расписания. Он не находит никаких объективных причин для такой боязни, так как понимает, что женщины не собираются в него стрелять и, в сущности, имеют мало влияния на него. Он испытывает невротическую тревогу, которая непропорциональна реальной опасности и проистекает из неосознаваемого конфликта внутри него самого. У читателя, возможно, уже возникли подозрения, что молодой музыкант имел серьезный конфликт с собственной матерью, который теперь бессознательно переносится на всех окружающих его женщин, заставляя бояться их.

В большинстве случаев невротическая тревога берет свое начало в таких бессознательных психологических конфликтах. Человек ощущает призрачную угрозу; он не знает, где скрывается враг или как бороться с ним либо убежать от него. Такие бессознательные конфликты обычно проистекают из определенных угрожающих ситуаций в более ранние периоды жизни, с которыми человек не понимал, как справиться (например, доминирующий или властный родитель, отсутствие родительской любви). В таких случаях реальная угроза вытесняется и проявляется уже позже, принося с собой и невротическую тревогу. Способ взаимодействия с невротической тревогой – выявить исходный опыт, которого человек боится, а потом уже проработать его опасения как естественную угрозу или страх. В случае сильной невротической тревоги зрелым и мудрым шагом будет прибегнуть к профессиональной психотерапевтической помощи.