и белого цветов, цветов Ордена. В облаченных в сталь руках, знаменосица сжимает древко знамени-сигиллы, развевающееся на теплом ветру, пронизанное солнечными лучами…

Сколько раз все это уже было. И каждый раз сердце Фабии замирало, пропуская удары. И воспоминания оживали с новой силой.

Она почти не слышала, что говорила мать-настоятельница.

Она смотрела на молодых послушниц, таких, какой была когда-то она, которые выступили вперед, преклонили колена перед знаменем, и хором подхватили слова Присяги, начатые аббатисой.

Губы Фабии тронула легкая улыбка.

Добро пожаловать в семью, сестры!

Цена Мечты

Над головой нависало свинцовое небо. Оно почти сливалось с клубами промозглого тумана, разогнанного имперским десантным кораблём.

Инквизитор Фамулус неспешно сошёл с трапа на мягкий ковёр травы. Дикий ветер гонял по зелёному морю призрачные волны влажного серебра, гнул долу яркие венчики полевых цветов. Сквозь тяжёлые силовые латы ощущалась пронизывающая промозглая сырость. Воздушные фильтры гермошлема пропускали тающий аромат, наполненный горьковато-сладким запахом влажной земли, трав и цветов, которые напоминали о покое и забвении.

Пока поисковая группа — пятьдесят человек рыцарей и кнехтов, — высаживалась на поляну, отбивая коваными сапогами дробь по металлу трапа, Фамулус огляделся. Встроенные в гермошлем компактные сенсоры прозондировали окрестности, а мини-компьютер вывел на окуляры краткую информацию об окружающей среде. Никакой угрозы, опасности, да и просто подозрительной активности вокруг обнаружено не было. Лишь темнеющий вдали лес казался живым, словно затаившийся зверь. Казалось, будто деревья странно, незаметно двигаются, а их ветви неестественно шевелятся, и во всём ощущалась враждебная настороженность. Фамулус глубоко вдохнул и выдохнул, успокаивая чувства. Да, стоило признаться самому себе, что годы заточения в отдалённом мире-монастыре, среди вечных льдов и снегов, притупили боевую закалку. Как бы это не умалило его ментальные силы — у него появилось предчувствие, что здесь они ему будут очень и очень нужны. Что-то в этой тишине и покое было не так. В них чувствовался тонкий, сладковатый привкус лжи, таящей смертельную угрозу.

Мир, названный Арквилея 1, был обнаружен имперской исследовательской экспедицией около года назад. В условиях непрекращающейся войны с внешними и внутренними врагами, да даже и просто ввиду того, что Священной Империи было необходимо кормить миллиарды граждан, обнаруженная планета стала настоящим подарком. По своим физическим характеристикам найденный мир не только не уступал мирам Империи, но даже и превосходил их своей первозданной чистотой. Благоприятные условия позволили быстро развернуть колонию и начать работы по разведке и добыче ресурсов. А отчёты, посылаемые в Капитолиум Маджорис, свидетельствовали о том, что работы идут быстро, строго по плану и даже с некоторым опережением. Спустя какое-то время, стало понятно, что колонистам ничего не угрожает, и имперская армия была выведена с планеты и переброшена на другие, куда более напряжённые и сложные участки. Остался лишь необходимый гарнизон сил планетарной обороны с частями поддержки. И какое-то время всё шло хорошо…до тех пор, пока Арквилея 1 не замолчала. Отчётов больше не было, а на сигналы Капитолиум Маджорис колония не отзывалась. Обеспокоенные Совет Двенадцати Архонтов и Архипастырь приняли решение отправить на Арквилею военную экспедицию, которая должна будет разобраться на месте, что к чему.

Фамулус недоумевал, почему командование экспедицией доверили именно ему? Ему, запятнавшему себя безумием ереси? Ему, едва прошедшему искупление? Даже учитывая его искреннее раскаяние и возвращение к истинам Нового Откровения, ему светила, в лучшем случае, штрафная рота Репентиан, а в худшем — болезненная операция превращения в киборга-фанатика. А может и сожжение заживо. Однако ему дали второй шанс. За него просили его коллеги-инквизиторы во главе с самим инквизитором Винченте, что было особенно странно. А ведь именно против его войск Фамулус сражался на стороне еретиков. И сражался успешно, пока не кончились патроны, и он, залитый своей же кровью, не попал в плен. Но всё же его подопечные смогли вырваться из ловушки в Секторе Протекта у Врат Терры и ускользнуть от Militiae Dei. Фамулусу почему-то дали второй шанс. И, конечно же, он понимал, что его свита, на самом деле, его конвоиры, которым приказано следить за действиями Прощённого. И если что-то, хоть что-нибудь, пойдёт не так, насчёт своей дальнейшей судьбы Фамулус даже не сомневался. Однако теперь Фамулус вряд ли встанет на путь ереси. Последние потрясения, разрушившие его внутренний мир и едва не стоившие ему жизни, а также годы, когда он оправлялся от телесных и душевных ран в вынужденно-добровольном заточении, заставили по-новому взглянуть на многое. Он понял, что человек несовершенен. Что разница между миром Духа и миром Плоти огромна. И всё, что человек может — это только стремиться к свету, дарованному Новым Откровением. К Тому, Кто вновь не пожалел Своей жизни и Крови ради спасения Человечества, которое раз за разом прыгает на разложенные перед ним грабли, снова в кровь расшибая себе лоб. Именно это понимание помогло ему удержаться над краем бездны и не соскользнуть в жуткую, зовущую, вечно голодную пустоту и тьму.

К Фамулусу подошла исповедница ордена Девы Милосердной. Её воронёные латы с серебристыми вставками запотели на промозглом холоде. Продолговатые линзы окуляров изящного гермошлема отливали кроваво-красным.

— Докладывай, сестра Вейл, — велел Фамулус.

— Здесь произошёл мощный психоэмоциональный всплеск. Около трёх месяцев назад, брат Фамулус, — промолвила Исповедница, — Как раз тогда, когда перестали приходить отчёты, и колонисты перестали отвечать на наши послания. След от него ещё очень отчётлив.

Фамулус был с этим согласен. Он тоже ощущал возмущения в эфирном поле — как круги на воде от брошенного камня. Это ж какой силы должно было быть возмущение, чтобы не затихнуть до сих пор! Даже если брать во внимание чувствительность и податливость тонких материй под покровом реальности.

— Это было нападение? — поинтересовался Инквизитор.

— Не похоже, — покачала головой сестра Вейл. — Я не ощущаю ярости и ужаса, след от которых отчётлив после сражений и разносится по тонким материям на приличные расстояния. Скорее…скорее здесь трепет, восторг…отчаяние…надежда. Это похожи на те ощущения, которые возникают у человека, когда он получает то, чего очень долго ждал.

— Что это значит? — насторожился Фамулус.

— Возможно, я неправильно выразилась, брат Фамулус, — ответила сестра Исповедница, — Но как сказать лучше, я не знаю.

Фамулус кивнул. Ладно.

— А силы Ирреальности? — спросил он.

— Я не чувствую следов прилива или затопления, — ответила исповедница. — Тем более, за последние два года здесь не наблюдалось никаких бурь и штормов. Эфирный фон очень спокоен. Да и Скверна не ощущается. Если бы это было вторжение Преисподней, мы бы это почувствовали.

— Может быть, тут поработали колдуны и демонопоклонники? — прозвучал жёсткий голос одной из