— Что — сумасшедшие? — упавшим голосом спросила я.

— А для тебя секрет, что евреи — сумасшедшие?

— Ну не все же…

— Все! — жестко отсек он, доедая последний кусочекторта. — Только каждый по-своему… Один Кручинер чего стоит. А вот, погоди,как пойдут к тебе писатели!.. Словно баржи караванов поплывут из темноты.Колонна за колонной, батальон за батальоном повзводно, и у каждого в руках —папка с рукописью… К тебе не зарастет народная тропа… И каждый скажет: — «Выдолжны меня понять, вы ж сами немного пишите…»

Я разозлилась. Он явно брал меня на испуг, явно ревновал ксвоему кабинету, к своему насиженному ортопедическому креслу, которое, каксплетничали, — он заказал себе специально для своего ишиаса, а тут яметила в него своей здоровой наглой задницей…

— Так что, — сухо спросила я, — во всейМоскве уж и поговорить нынче не с кем?

— Ну почему же… есть чертовски обаятельные люди. Ты,знаешь, держись научного мира. Там уж, если и встретишь чудака, так хотьзнаешь, что это профессор, автор книг, умница и полиглот. А то, что он вбабочке и штанины задраны… так это от бедности. Ты им подкидывай на ихконференции, рука дающего, знаешь…

— Расскажи-ка о моих непосредственныхподчиненных, — попросила я.

— О, это — отдельная тема… Ну, пиши: Маша, секретарь.Девчонка вздорная, невоспитанная, нерадивая, всем хамит. К тому же дохлая, всевремя болеет, падает в обмороки. Уволь ее, к чертовой матери, я просто неуспел…

Дальше: старуха Эльза Трофимовна, мониторинг прессы. Газетыпрочитывает от корки до корки, глаз навострен на нашу тему, заметку вырежет,склеит, отошлет по факсу в Центр, напишет грамотный обзор прессы, но не требуйот нее большего ни на копейку. Это — лошадь, которая знает только одну борозду.К тому же имеет обыкновение выбрасывать или рвать сверхважные для Синдикатабумаги. За ней нужен глаз да глаз. Если утомит, уволь, к едрене фене…

Так: Женя, сидит на сайте Синдиката. Собирает Базу данных.Говорят, гений компьютерного дизайна, но с большим приветом… Рыбок развела вотделе…

— В каком смысле?

— В смысле — аквариум поставила… Кормит, воду меняет,отсаживает мальков в баночку… Если тебе эти радости безразличны, уволь вместе срыбками и Базой данных.

Дальше — Костян. Этот — толковый, умеет делать все,например, работает на ризографе, собирает брошюры, поэтому на нем сидят верхомвсе департаменты. Однако склонен преувеличивать свое значение в историиеврейского народа. Время от времени требует повышения зарплаты — у него семья.Если станет зарываться, проучи: уволь…

Да, еще — наш департамент издает газету «Курьер Синдиката»,ее делает Галина Шмак, баба совершенно чокнутая. Вообще, дело свое она знает,газета в срок выйдет, но вся штука — с чем? Все материалы надо проверять лично,иначе скандалу не оберешься. У нее даже и опечатки скандальные. В прошломномере в слове «хай-тек» вместо «а» было пропущено «у». Учитывая нынешнююситуацию в Стране, — чистая правда, но не для нашего ведомственногоиздания, созданного для пропаганды и рекламы Страны и всего, что в ней ползаети летает… Вот где у меня сидят ее опечатки (он прижал ладонь почему-то кпояснице, где гнездился застарелый его ишиас)… К тому же вечно она несется, какполоумная, и на виражах может вышибить мозги себе и всем, с кем сталкивается.Если уж совсем взвоешь от ее штучек, — уволь.

Ну и, наконец, Рома Жмудяк, работничек тот еще…

— А уволить его нельзя? — с усталой готовностьюспросила я.

Он вздохнул и сказал: — Это женщина, сидит на рекламе… И вотее-то, единственную, уволить не получится. Она жена Гройса… — и посмотрев вмои, не сморгнувшие глаза, спросил с недоверием:

— Ты что, о Гройсе не слышала? Не может быть, его знаютвсе. В начале Бог сотворил Гройса, а тот уж наплодил кучу еврейских организаций— Потемкин удавился бы от зависти! Он крупный общественный деятель, оченьвлиятельное лицо. В Новой Еврейской истории исполнил роль Авраама.Помнишь? — «и размножу потомство твое как песку морского…»… Ну и Рома, разумеется,за его спиною. Главное, не пытайся заставить ее работать, она все равноускользнет. В отпуск уйдет, заболеет, будет на дачу переезжать, потом с дачи —на квартиру, по утрам — в пробке застрянет… Хотя сначала производит впечатлениеэнтузиастки любой вожжи под хвост. Это какой-то сплошной гудок порожней баржи.Замучаешься ее толкать. Бороться с ней бессмысленно, упрешься в Гройса… Да и ненадо, ей же Богу, в него упираться. Себе дороже.

Еще вот что: тебе понадобится изрядный срок, чтобы понять —какая собака где задирает лапу, и научиться не влипать в непонятку… Не приведиГосподи, например, пригласить на торжественное открытие нашего мероприятия ненашего Главного раввина.

— Постой, а разве Главный раввин — не один?

— Зачем же, мы не бедные. В нашей истории всегда одинраввин был другого круче, всегда дрались… Сейчас их в России трое. И каждый —Главный, вот в чем штука. Но наш главный раввин, запомни — Манфред ГригорьевичКолотушкин. Человек интеллигентный, милый, лояльный, Бог с ним совсем, картабитая… Сейчас к туфле допущен Козлоброд… Так вот, не страви их, посколькуКозлоброд нашего затопчет. Тот молодой, энергичный, и что немаловажно —богатый. Бруклинская штучка, варяг с пейсами. Есть еще один Главный раввинРоссии, Мотя Гармидер, ковбой-щадист. Знаешь, этот милый американский вариантиудаизма — Щадящий. Ну, Мотя без претензий, и славный парень. Танцует хорошо.Главное, заруби на носу: ты — человек прохожий, отбудешь срок и уедешь, а онисо своими проблемами, склоками, конгрессами и раввинами… — все останутся.

— Ну почему же непременно — все останутся… Ведь нашаработа предусматривает хоть какой-то процент восходящих в год?..

— Предусматривает, предусматривает… — он насмешливопокачал головой. — Когда еврея в каком-нибудь его Урюпинске рэкет прижмет,он обязательно взойдет, да что там — костром взовьется!.. Да ведь тебе-то что стого! Ты в Синдикате — белая кость, твой департамент на особом положении, ты необязана выдавать на-гора статистику. Твои результаты туманны, общеукрепляющи,витаминны… Словом, брось думать об этой чепухе. Живи в свое удовольствие.Запишись в бассейн, ходи в театры, домработницу найми… Синдикат башляет!

Он замолчал, нахмурился, несколько раз шевельнул губами, какбы прикидывая — стоит предупредить меня о чем-то важном или дать самойпоколотиться о заборы…

Наконец произнес:

— Слушай… У тебя сейчас каша в голове, японимаю, — столько новой информации. Но если хочешь выйти из всей этойкатавасии целой и вменяемой… запомни сейчас одно имя: Клещатик, Ной Рувимыч.

— Смешная фамилия…

— Да нет, не очень…

— А кто это?

Он опять подумал, как бы прикидывая ответ…

— Это трудно объяснить… Запомни сейчас, и все. И вдальнейшем, когда этот человек окажется рядом, или голос его зазвучит втелефонной трубке, или кто-то произнесет его имя, пусть все твои чувства, всемысли и все позывы твоего естества замрут и встанут дыбом…