Мужчины переглянулись. Из сказанного выходило, что несформированного Демона девушка видела, вот тебе и ещё один навык из разряда приобретённых.

– А потом? Что было потом?

– О… Ничего интересного, поверьте! – её лицо ожило и глаза засверкали гневом: – Они не поверили мне, месье Лент. Представляете, не поверили! Говорили всякие глупости про неуравновешенных девиц, понаехавших в Европу из-за океана. Им, мол, и своих истеричек всегда хватало, а тут я…

Слова слетали с её прелестных губ водопадом, которому добавляла лёгкого рокота по-американски избыточная буква «р». И это странное словосочетание «месье Лент», он не знал почему, но оно ему нравилось. Очень нравилось.

А Мина продолжала возмущаться. Почувствовав себя в своей тарелке, она сияла своим прежним цветом. Аура светлых всегда очень приятна тёмному глазу, будучи почти белой, за исключением примесей эмоций, но такого яркого белоснежного свечения Лент не видел уже много лет. И он точно знал сколько. Теперь он боялся этой цифры, взявшей его в оборот. Пятьдесят лет тому назад из его жизни ушла Анна. Он нашел её в областной больнице. Умирающей. Вот тогда она и ушла. Увидела его, улыбнулась и ушла, оставив после себя память о счастье. Что-то такое она и сказала, уходя, про счастье или про любовь. К сожалению, это стёрлось из его памяти, вернее, оно туда не попало, потому что он громил, крушил и требовал, даже шарахнул дежурного врача силой до обморока и подпалил гору грязных простыней. Потом закрутил узлом кран умывальника, посмевшего ворваться в его горе звуком капающей воды, и кричал на весь коридор благим матом: – Сюда! Сюда! Идиоты!

Кто-то прибежал и посмотрел на него с сочувствием: «За телом придут».

– Это. Моя. Жена.

Она лежала в своём окровавленном платье в розочках, с жёстким воротником на шее, улыбалась и рассматривала стеклянными глазами потолок. Она стала такой маленькой. Тоненькой и пустой. Тогда он развернулся и ушёл. «За телом придут», а он пойдёт за её душой.

Осторожный кашель вернул его в настоящее.

– У тебя такое лицо, сын, будто ты увидел привидение.

– Развоплощение привидений, отец, это мой хлеб. Видимо, ты увидел на моём лице радость.

Прищуренный взгляд отца красноречиво говорил о том, что на радость увиденное не походило. Ну и пусть. Это ведь он отказал тогда Ленту в ритуале призыва. Неоправданно рискованно, глупо, всё так, но Лент мог её вернуть. Силой своего дара. При помощи отцовского и материнского кланов. До жёлтых он не дошёл, потому что синие, в лице его родителя, сказали категорическое нет.

Отец почему-то понял, о чём он думал: – Я говорил тебе тогда, и повторю сейчас: нельзя вернуть того, кто ушёл добровольно.

– Она. Попала. Под. Машину.

Тот, кто это прорычал, не был галантным синим Лентом, это был суровый зелёный ведьмак, ещё недавно отдавший свою силу, чтобы остановить Демона. Почему-то для спасения мира никто не отказывает героям в праве умереть. Чем хуже была его Анна?

– Ты глуп или притворяешься? Добровольные жертвы возрождаются мгновенно. Их нельзя вернуть, не убив новорождённого.

– Да-да я помню эту сказку, отец. Именно её ты рассказывал мне всякий раз, говоря о маме. Я перестал этому верить лет в десять. Как может женщина добровольно умереть в родах?

Удар вышел больнее, чем рассчитывал Лент, не ожидавший от отца ничего человеческого – старик скривился и сник, осев и уменьшившись в размерах: – Мальчишка! Глупый и жестокий. Ты не хуже меня знаешь, что твою мать забрал Демон. Но ты знаешь не всё.

Он замолчал, и Лент услышал бой часов. Где-то недалеко, в соседней комнате. Надо же, отец сохранил часы с кукушкой! «Не всё. Не всё. Не всё» – подтвердила кукушка последние слова отца и заткнулась.

– Демоны не приходят сами, сын, их нужно призывать. И сделать это может только женщина. И только добровольно. А значит, вместе с её последним вздохом где-то в мире закричал ребёнок, новое вместилище её души. Она сказала мне, уходя, странную фразу: «Я отдаю свою любовь, но не отдаю своё тело», достаточно, чтобы понять…

– Ты был рядом? – догадка показалась Ленту удивительной.

– Да. Я был там. С повитухой Алевтиной. Кстати, как она держится? Совсем старушка.

Почему Алевтина никогда не рассказывала ему об этом? Как только Лент разобрался, что его кормилица не была ему матерью, он просто перешёл с «мамы» на «Алевтину», не задумываясь о том, как она оказалась в его жизни. Позже она объяснила ему, кто его отец и кому он обязан относительным материальным благополучием их семейной ячейки, а также отсутствию всякого рода притеснений, связанных со спецификой её работы. Алевтина «принимала на дому», могла «глянуть» по картам, «читала» по руке, «говорила» с усопшими. Во времена НЭПа это кормило их досыта, но со временем подход советской власти к данному вопросу кардинально изменился, и даже удивительно, как это Алевтина по прежнему «принимала»… даже после того, как из их роскошной квартиры сделали коммуналку, оставив им немыслимо много – целых две комнаты, одна из которых была проходной. Он вернётся домой и вытрусит из неё всё! Каждое слово, сказанное его матерью! Но это позже. А сейчас на него смотрела совсем другая женщина, смотрела расширенными глазами, в которых не было страха, лишь сочувствие. Чёрт…

– Чего ещё я не знаю, отец? Из важных фактов! Таких, например, как тот, что Демон должен быть призван! И только женщиной!

– Я сказал всё, что знал, – тяжёлый вздох разогнул старика и расправил его плечи, затем блеснула булавка галстука и запонки в манжетах, и вот уже перед гостями сидит хоть и отставной, но обворожительный и блистательный советник Британской Короны. – Дальше думай сам.

– Вы так и не узнали, зачем она его позвала?

Голос Мины дрожал, всё-таки испугалась. Из-за всплеска душевной боли Лент забылся и стал говорить открыто, не выбирая слов. Ах, как нехорошо! Просто недопустимо в присутствии посторонних.

– Призвала, – механически поправил хозяин дома, направляя в рот насаженный на вилку ломтик первой закуски. – О, это божественно вкусно, господа! Она его не позвала, а призвала, и я до сих пор не понимаю причины. Были некоторые предположения. Говорят, чёрные за Чертой испытывают недостаток эмоций, потому изредка забирают жёлтых с целью перенаправить на себя поток накопленной теми любви. Вера была жёлтой, Мина. Уходя, она сказала, что отдаёт любовь, и это вполне укладывается в данную теорию, но чтоб по доброй воле..? Это так на неё не похоже! И почему она говорила про тело? Чёрному незачем её тело. Демоны бесполы, само собой, но при возрождении используют только мужской генетический материал. Это вам к размышлению. О вашей синей подруге. И ещё. Последние из красных, те, что не выжили из ума, шаманя и вызывая падучую, имеют одну занимательную легенду о круге силы. Что-то о том, что каждые пятьдесят лет как минимум у одной женщины на планете должно появиться желание воплотить Демона. В качестве сексуального партнёра. Якобы для возрождения чёрного клана. Однако я неплохо знал свою жену – подобного желания у человека её склада ума возникнуть не могло. Разве что, она была связана обязательствами.