class="p1">Гнев вспыхнул в её груди, удивив своей интенсивностью. Обычно она прятала все свои чувства глубоко внутри и показывала миру только то лицо, которое люди хотели видеть. Когда всё шло не так, как она хотела, она пыталась двигаться дальше. Когда люди раздражали её, она подставляла другую щеку. Гнев был разрушительным, а не продуктивным. Ничего не достигалось, когда люди злились. Мёртвые матери не возвращались к жизни. Отцы не превращались из бандитов в страховых агентов. Бойфренды тебя не не предавали. Шрамы не исчезали.

— И если это тот человек, которым ты стал, — продолжила она, пытаясь высвободить руку. — Жестокий бандит, то я тоже не заинтересована в том, чтобы связываться с тобой. А теперь отпусти меня.

Рокко отпустил её, и она повернулась, чтобы уйти.

— Чёрт возьми, — пробурчала она себе под нос. — Я должна была предвидеть. Я пыталась сделать одну хорошую вещь для папы, и посмотри, что я получаю. Какой-то сумасшедший мерзкий босс мафии напал на меня на кладбище, а теперь ты. — Она оглянулась через плечо, уходя, только чтобы увидеть, как уголки его губ дёрнулись. — Прощай.

Грейс не знала, как он так быстро сократил расстояние между ними. В одну минуту он был рядом с туалетом, а в следующую положил руку ей на плечо.

— Подожди. — Он развернул её лицом к себе, тепло его ладони прожигало сквозь одежду прямо до глубины души.

— Отпусти меня, или ты пожалеешь об этом. — Часть её не могла поверить словам, слетевшим с её губ, но незнакомая волна гнева была приятной, мощной, как будто она могла защитить от любой бури.

— Как будто ты сожалеешь о том, что потратила все эти годы на меня каждый раз, когда смотришься в зеркало?

Его жестокие слова пронзили её насквозь, в одно мгновение утихомирив гнев, заставив рухнуть на землю. Её рука метнулась к шраму на щеке, и она стиснула зубы, чтобы сдержать эмоции, подступающие к горлу.

— Я не жалела о них до сих пор. Ты стал полным придурком.

Он отпустил её плечо, боль промелькнула на его лице так быстро, что она задалась вопросом, видела ли она это.

— Чёрт. Грейс…

— Иди на хрен. — Она расправила плечи и ушла, глубоко вздохнув и молясь, чтобы никто не смог прочитать по её лицу, насколько она была разорвана изнутри.

Все эти годы какая-то маленькая частичка её воображала, что однажды они снова найдут друг друга. Что у неё будет шанс объяснить, что она сбежала не потому, что не любила его, а потому, что не могла справиться с хаосом, жестокостью и безумием, которые он выбрал для жизни. Она не могла смириться с осознанием того, что есть часть его, к которой она никогда не сможет прикоснуться. Потребовалось шесть лет и степень по психологии, чтобы помочь ей справиться с той ночью в Ньютон-Крик, но до этого момента часть её никогда не переставала верить, что человек, который отнял жизнь у неё на глазах, не был тем мужчиной, которого она любила с момента их встречи.

Она была неправа. Наконец-то, пришло время двигаться дальше к той жизни, которую она так усердно строила в Вегасе, и закрыть дверь в прошлое, которое началось, когда ей было десять лет.

* * *

— Грация. Иди сюда, tesoro (*сокровище, итал., прим. перев.). Познакомься с Рокко Де Лукки. Он будет возить тебя и Томассо в школу и обратно, пока мы что-нибудь не придумаем.

— Мама возила нас в школу. Почему ты не можешь отвезти нас? — Её матери не было всего две недели, а боль не проходила.

— Мне нужно работать, — мягко сказал папа. — Страховой бизнес оплачивает наши счета. Я не могу быть здесь так, как была твоя мама.

— Тогда я пойду пешком, — крикнула она. — Мне десять лет. Я знаю, как добраться до школы.

— Том слишком мал, чтобы гулять с тобой. — Его голос повысился до сердитого тона. — Мы уже обсуждали это. Вниз. Сейчас же.

Она знала, что лучше не перечить папе, когда его доводили до крика, а он очень злился с тех пор, как умерла мама.

Плотно сжав губы, она затопала вниз по лестнице, резко остановившись, когда увидела водителя в коридоре. На самом деле ей не нравились мальчики. Они капризничали в классе и разыгрывали глупые шутки на переменах. Но Рокко был другим. Не мальчик, но и не совсем мужчина. Красивый. Она не знала, что мальчики могут быть красивыми, но другого слова, чтобы описать его, не было. Его глаза были карими, как карамель, из которой мама делала сладкие яблоки на Хэллоуин, с золотыми крапинками, а кожа загорелая и отливала бронзой в лучах утреннего солнца. Он был высоким, и мышцы его рук напряглись, когда он наклонился и протянул ей ладонь.

А потом он прикоснулся к ней.

Электричество пробежало по её руке, и что-то щёлкнуло в сердце.

— Buongiorno, signorina (*доброе утро, мисс, итал., прим. перев.). — Его губы были мягкими на тыльной стороне запястья, когда он поцеловал её кожу, и её лицо вспыхнуло, хотя она и не знала почему.

Папа рассмеялся, разрушая чары.

— Я вижу, ты можешь очаровывать маленьких девочек так же хорошо, как и больших.

Рокко отпустил её руку, как будто сделал что-то не так, и резко встал.

— Со мной она будет в безопасности, мистер Мантини.

— Я знаю, что так и будет. — Папа похлопал её по спине. — И теперь я думаю, что Грация не будет так сильно возражать против поездки в школу.

— Меня зовут Грейс. — По какой-то причине было важно, чтобы Рокко называл её Грейс, а не полным, формальным, скучным итальянским именем.

— Для меня большая честь быть вашим водителем, passerotta (*пташка, итал., прим. перев.).

Уголки её губ дрогнули. Хотя он не назвал её по имени, его ласковое обращение признало, что она не была маленьким ребёнком, как Том, а вместо этого «училась летать»

Папа пошёл за Томом, а она последовала за Рокко к его машине. Блестящей и красной, удлинённой и округлой спереди.

— Кстати, сколько тебе лет? — спросила она. — Тебе вообще разрешено водить машину?

— Двадцать.

— Ты не выглядишь на двадцать. — Она изучала его, поджав губы, как будто глубоко задумавшись.

— Ты не выглядишь на десять.

— Как получилось, что ты будешь возить? Разве у тебя нет работы?

— Это моя работа. — Его улыбка исчезла, когда он открыл переднюю пассажирскую дверь и пригласил её внутрь.

Прежде чем она успела спросить, что случилось, появился папа с Томом, и через несколько минут они были в дороге.

— У тебя есть какая-нибудь музыка? —