* * *

— Не домой. Я просто хочу прокатиться. — Грейс скользнула в машину Рокко, и всё, что он увидел, были ноги. Длинные, загорелые, подтянутые ноги, от сексуальной пары ковбойских сапог до потёртой пары обрезанных джинсовых шорт. На ней был один из тех удобных топов, что ей нравились, который ничего не скрывал, и что-то вроде кожаного жилета с бахромой.

Блядь. Его руки сжали руль, когда он отъехал от тротуара. Какого хрена её тётя позволила ей выйти на улицу в таком виде? Он не знал, как называется этот стиль, но там всегда было что-то порванное, что-то непрочное и чертовски много кожи, и это сводило его с ума. Чёрт возьми, ей было всего шестнадцать.

— Спасибо, что приехал за мной. Я должна была выбраться оттуда. — Она закрыла дверь и откинулась на спинку сиденья, запустив руку в мягкие, густые волны своих волос.

Иисус христос. Было лучше, когда она носила хвост. И джинсы. И большие свитера. Хотя свитера всегда свисали набок, обнажая кремовую кожу её плеча, а джинсы облегали каждый изгиб прекрасного тела.

На его лбу выступили капельки пота, он глубоко вздохнул и сосредоточился на дороге, позволяя её словам медленно осесть, когда он усмирил свой вышедший из-под грёбаного контроля член. Ей шестнадцать, и она дочь младшего босса. Ему двадцать шесть, и он был боевиком, низшим из низших.

— Ты тихий. — Она посмотрела на него, её лицо смягчилось в свете уличных фонарей. Она была пьяна. Он знал её так хорошо, что мог сказать, сколько она выпила по тому, сколько морщинок разгладилось на её прекрасном лице. Смерть матери всё ещё преследовала её, но ничто не повлияло на неё так сильно, как выяснение правды об отце. Теперь она жила в послевоенном доме на Первой авеню со своей тётей по материнской линии, а не в большом особняке в Таппане, штата Нью-Джерси, где территорию патрулировали охранники, и её отец мог вмешаться, если она выходила, демонстрируя слишком много кожи.

Он не мог ответить ей из-за вожделения, пульсирующего в его венах. Что-то изменилось, когда ей исполнилось шестнадцать. Его привязанность к дочери младшего босса внезапно превратилась в желание, когда однажды она забралась в его машину, и он понял, что она больше не юная девушка.

— Что послушаем сегодня вечером? — Она потянулась к радио, её топ съехал, обнажив розовый кружевной лифчик. Вся его кровь хлынула вниз, и машина дико вильнула к обочине. Как, чёрт возьми, он собирался доставить её домой? Каждое её нечаянное прикосновение к его руке, к его плечу, аромат её духов и тепло её тела, такого близкого и в то же время недоступного для него, всё вместе создавало пытку хуже, чем всё, что Чезаре мог придумать в рамках боевой подготовки Рокко.

Пристально глядя на дорогу впереди, он пожал плечами. Ему не нужно было отвечать. Она знала, что будет по радио, оно всегда было настроено на частоту «Биг Бэнд», классические хиты Синатры и «Rat Pack», джаз и блюз — потому что это были песни, которые она любила петь.

— Что случилось? — Наконец, ему удалось прийти в себя.

— Я не хочу об этом говорить. — Она томно откинулась на сиденье, закинув руки за голову, расставив ноги, тело мягко покачивалось в такт музыке. Рокко судорожно вздохнул, заставил себя отвлечься от красивой девушки рядом и вернуться мыслями к еде, которую он ел на ужин, игре, которую он смотрел по телевизору, последней работе, которую он сделал для Чезаре… что угодно, только не о ней.

— Твоя тётя не против, что ты гуляешь так поздно? — Её тётя стала её опекуном после того, как она покинула семейный дом, не в силах смириться с тем фактом, что всё, что дал ей отец, было получено из денег мафии. По иронии судьбы, та же организация заплатила за машину, на которой ездил Рокко, бензин, которым он её заправлял, и одежду, которую он носил прямо сейчас. Знала ли она, что он был членом той же банды? Они никогда не говорили о том, чем он занимался, когда не был с ней, или о том, как он пришёл работать в её семью. Она никогда не рассказывала ему, почему ушла из семейного дома. Он знал об этом только потому, что её отец позвонил ему на следующий день и объяснил ситуацию. Затем он попросил Рокко об одолжении. Защищать её. Возить туда, куда ей нужно, в любое время, когда она позвонит. Она доверяла Рокко. И он доверил её Рокко. Это было бы соглашение, выходящее за рамки полномочий Рокко как исполнителя. Чезаре не должен был знать.

Даже если бы его не соблазняла возможность оказаться в долгу у младшего босса, он бы сказал «да». Он сделал бы для неё всё, что угодно. Это было не первое его нарушение правил Чезаре. И оно не будет его последним.

— Не против. Я сказала ей, что за мной заедет друг. Ситуация выходила из-под контроля.

— Что, чёрт возьми, произошло? Тебя кто-то обидел? — Его сердце подпрыгнуло, как будто в него вкололи адреналин.

Её губы сжались, и она отвела взгляд. Её молчание вызвало его защитные инстинкты. Они проезжали мимо парка в Батсто, поэтому Рокко направился к входу в Уоррен-Гроув, и припарковал машину в затенённом месте стоянки. Так поздно ночью в парке никого не было, хотя освещение сводило вандализм к минимуму.

— Скажи мне. — Он выключил двигатель и уставился на неё в тишине.

— Всё в порядке, Рокко. Я в порядке. — Она открыла дверь и вышла наружу.

Рокко судорожно вздохнул и попытался справиться с водоворотом эмоций, которые угрожали захлестнуть его. С помощью сочетания пыток, боли и лишений бойцов учили контролировать свои эмоции. Но когда дело дошло до Грейс, Рокко не смог сдержать их.

— Грейс. — Он хлопнул дверцей и обошёл машину и направился к ней. Она стояла, прислонившись к переднему бамперу и смотрела на тёмный лес и мерцающие вдали огни города. — Если кто-нибудь причинит тебе боль, я найду его и…

— Шшш. — Она приложила палец к его губам. — Никто не причинил мне вреда. Никто не прикасался ко мне. В том-то и дело. Я не хотела, чтобы они этого делали. Я не хотела ни с кем танцевать или с кем-нибудь целоваться. Я не хотела валять дурака в одной из спален, как все мои друзья. Я хотела тебя.

Нет. Нет. Нет. Этого не было. Не с дочерью младшего босса