Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она была худа и взлохмачена.
Нет, это не Смельчак.
Собака подошла и ткнулась носом в Геркину руку.
— Да ты голодная, наверное, — мальчик с удовольствием запустил ладонь в тёплую косматую шерсть на загривке. Собака подныривала под руку и тихонько виляла хвостом.
— Голодная, — ласково повторил Герка, гладя узкую морду, доверчиво подставляемую собакой.
На следующий день он взял три разных угощения: немного корма Смельчака, котлету со вчерашнего ужина и пакетик собачьих консервов.
Ему снова пришлось пробираться через бурелом и топи, но в этот раз идти оказалось легче.
Собака сразу подбежала к нему, едва Герка ступил на хрупающие камни. Она с жадностью съела котлету и консервы. Обнюхав, набрала в пасть корм и побежала к кустам в отдалении от берега. Там она принялась рыть каменную крошку и землю. Герка приблизился так, чтобы не мешать, и с интересом наблюдал. Собака вырыла неглубокую ямку, наклонилась и аккуратно высыпала корм в ямку, затем носом столкнула поверх корма клочок земли. Закончив, она обернулась к Герке и завиляла хвостом.
— Да ты запасливая! — засмеялся он.
С тех пор он старался приходить каждый день и всегда приносил угощение.
Герка садился по вечерам, зарывал ноги в колкий тёплый у поверхности каменный песок и разговаривал с собакой, гладил её по голове, за ушами. Она ласково смотрела на него и доверчиво клала голову на колени.
Может быть, эта собака сможет заменить Смельчака?
Герка отогнал эту мысль, когда она однажды возникла. Нет, он ещё не был готов проститься со своим лабрадором.
***
После майских праздников жизнь как будто вернулась в прежнее русло: на улицах стало многолюдно, дети играли во дворах, велосипедисты и скейтеры проносились мимо, подрезая на поворотах. Только строгие предупреждения о социальной дистанции и яркие разделительные полосы в общественных местах назойливыми маячками требовали уважения и страха перед вирусом, рассеявшимся по планете. Самоизолировавшихся граждан стало меньше, многие тянулись к свету, как травинки после зимнего мрака. Лица, в большинстве прикрытые масками, глядели устало и тревожно. И это были взрослые лица. Дети беспечно срывали маски, толпились у касс, забежав за мороженым, и галдели на улицах.
"Ваша собака у меня."
Эта короткая фраза пришла комментарием в ВК рано утром. Был конец учебного года, "мучебного", как его называл Герка.
Пользователь vampire отправил комментарий на Геркин пост о пропавшем Смельчаке в 5:30 в субботу. Герка, конечно, ещё спал.
…typing
— "Здравствуйте, большое спасибо, что приютили Смельчака. Я сегодня за ним приду. В какое время вам удобно?"
— "12–16"
— "Хорошо. Где вас найти, какой адрес?"
— "улица Маяковского низ"
— "номер дома?"
Но дальше vampire не отвечал.
— Может, сходим вместе? — предложила мама за завтраком, когда Герка сообщил ей радостную новость.
— Спасибо, — ответил он, — давай я сам.
— Хорошо, — согласилась мама, улыбаясь, — всё-таки, ты столько его искал.
Герка собирался спокойно и неторопливо. Он даже удивился сам себе. Ему казалось, что когда Смельчак найдется, он бегом кинется его забирать, ведь столько ждал. Но теперь он был расслаблен, как будто всегда знал, что его пёс в тех надёжных руках и теперь просто пришла пора вернуть его домой.
— Мам, где документы Смельчака?
— Во втором ящике комода.
— Что-то нужно взять в качестве вознаграждения, — напомнила в прихожей мама.
Герка долго ломал голову, что это может быть, и решил так: взять шоколадку и предложить нашедшему любую награду, которую тот попросит.
По пути он завернул к киоску, выбрал свою любимую плитку шоколада и спрятал во внутренний карман ветровки.
Теперь надо выяснить, куда идти.
…typing
— "Я иду к вам, уточните адрес"
— "Маяковского 17"
"будем ждать у третьего под'езда"
Улица Маяковского была одной из самых длинных в городе. Она соединяла ж/д и авто вокзал с центром. "Низом" как раз в народе прозвали начало улицы у вокзала, а "верхом" — конец, где разворачивалась центральная площадь.
В этой части города Герка обычно бывал летом, когда ездил с друзьями на велосипедах. Отсюда из "низа" удобно выбраться за город.
Он поднялся в довольно крутую горку и завернул во двор. Вот и Маяковского 17. Найдя глазами третий подъезд, Герка постарался рассмотреть издалека, кто же стоит с лабрадором, смирно сидевшем у скамейки, и, споткнувшись, оторопел.
Это Сашка. Заслышав это имя учителя безнадёжно качали головой, девочки презрительно подергивали плечиками, а мальчики крутили пальцем у виска. Родители растерянно отводили взгляд, словно сожалея, что ничего не могут поделать с этим диким человеком. Все самые немыслимые эксперименты над обществом (бунты, скандалы, простесты и прочие деяния, о которых только могут в тайне думать подростки) были проделаны Сашкой. Школьный психолог, подергивая правой щекой, еженедельно уверяла педсовет, что Сашка в понедельник не придёт. И каждый раз ошибалась. Видимо, что-то Сашку в школе держало. Может, Сашкина слава, которая гремела по всему району. Это имя, разумеется, знали и в комнате по делам несовершеннолетних и в соцзащите.
Но самым удивительным было, что оно принадлежало вовсе не отпетому хулигану в рваной толстовке. А девочке.
Невысокая, тонкая и юркая, она никогда не была замечена в юбке или туфлях. В лице её, словно азиатской расы, не угадывались черты девочки. Оно было непонятным и непроницаемым. Глаза почти чёрного цвета всегда слегка сощурены, губы плотно сжаты или растянуты в ухмылке. Скулы, чётко очерченные на худом лице, придавали ей суровую дикость. Чёрные прямые волосы до плеч всегда были предоставлены сами себе и свободно развевались, иногда собираясь в пряди и путаясь, что придавало Сашке сходство с Маугли. Никто не мог с уверенностью сказать, на что она способна. Движения её стремительные и решительные, как и слова часто оказывались очень неожиданными.
Она училась где-то в параллели. Герка не особенно интересовался школьными сплетнями, но когда однажды, ещё до изоляции, случайно бросил взгляд в окно на уроке геометрии и увидел девчонку, сидящую на ветке рябины, чуть не упал со стула. Матвей рассказал ему
